Врач-неонатолог: у людей с проблемами зависимости рождаются младенцы с такой же зависимостью. Им нужно пройти детоксикацию

14.03.2023

Доктор Мерле Палусте

За последние два года в Таллиннскую детскую больницу поступило десять младенцев, которым сразу после рождения нужно было начать лечение абстинентного синдрома (детоксикацию). Пятнадцать лет назад младенцев, зависимых от наркотиков, было в пять раз больше.

Однако это не окончательное количество, поскольку не всем детям нужна длительная детоксикация и многие сразу из роддома отправляются домой. Но не все эти малыши смогут вернуться из роддома домой вместе с родителями – для некоторых из них будут искать новую семью.

„На данный момент в Эстонии насчитывается около 8–9 тысяч наркоманов, употребляющих инъекционные наркотики. На рубеже веков их было 20–30 тысяч. Подсчитано, что четверть потребителей инъекционных наркотиков составляют женщины, поэтому по последним оценкам их около 2000–2500, и все они молоды, то есть детородного возраста. Гораздо чаще встречается злоупотребление алкоголем. Согласно различным исследованиям, от 4 до 10% эстонских женщин в возрасте от 16 до 64 лет могут иметь серьезные проблемы, связанные с употреблением алкоголя, что угрожает их здоровью. Опять же, эта проблема чаще встречается в более молодой возрастной группе, то есть среди людей детородного возраста“, – комментирует пресс-секретарь Института развития здоровья (TAI) Валдо Яхило. Официальной статистики о количестве матерей, являющихся алкоголиками, наркоманами и недееспособными, в Эстонии нет.

У людей с проблемами зависимости рождаются младенцы с такой же зависимостью

Детоксикация детей с зависимостью практикуется в Эстонии с середины 1990-х годов. В Таллиннской детской больнице, где лечатся малыши со всей Северной Эстонии, такими детьми занимается доктор

„В том числе к нам в отделение поступают новорожденные, родившиеся у людей с проблемами зависимости и имеющие проблемы со здоровьем. Будь то зависимость от алкоголя, наркотиков или антидепрессантов, ребенок страдает от этой зависимости и от абстинентного синдрома так же сильно, как и взрослый. Симптомы абстиненции у новорожденных могут быть как психическими, так и физическими – частый плач, боли в суставах и мышцах, судороги, нарушения дыхания и пищеварения“, – объясняет доктор Палусте.

„Интересно, что в последнее время я все реже вижу матерей с наркозависимостью, активно употребляющих наркотики. В поле нашего зрения в основном входят женщины, получающие заместительную терапию метадоном, которые уже обратились в медицинскую систему по поводу своей проблемы с зависимостью (метадон помогает отказаться от употребления фентанила, героина или других опиоидов).

Конечно, общее снижение рождаемости – это тоже одна из причин, но я думаю, что матери с наркотической и алкогольной зависимостью просто исчезают из поля нашего зрения. В наше время после родов можно отправиться домой через день-два – и именно столько может продержаться трезвым любой наркоман или алкоголик. Однако синдром отмены наркотика может не проявляться в первые дни жизни младенца. В зависимости от вещества, вызывающего зависимость, употребляемого матерью, у ребенка может развиться абстинентный синдром (беспокойство, несварение желудка) только через две недели“, – говорит педиатр, которая подсчитала, что около 60–90% детей матерей с наркозависимостью действительно нуждаются в наблюдении и лечении в стационаре.

Какая беременная женщина считается наркоманкой или алкоголичкой? Слишком много – это сколько? „Наркоман – это регулярный потребитель наркотических веществ. То же самое касается алкоголика и алкоголя. И регулярность здесь подразумевает не ежедневное употребление, но даже и раз в неделю – если ни один уик-энд или ни одна вечеринка не проходят без вызывающих зависимость веществ, то, вероятно, это зависимость.

Насколько сильно наркотики или алкоголь наносят вред плоду – зависит от генетики женщины и ее общего состояния здоровья, а также, безусловно, от их количества. Даже рюмка водки может вызвать поражение органов плода в первом триместре“, – предупреждает врач и добавляет, что зависимые отцы тоже влияют на ребенка – не во внутриутробном периоде, а в более поздних жизненных условиях, где зависимость может сопровождаться оставлением ребенка без ухода и насилием.

Влияние наркотиков на плод зависит от типа наркотика. Плод наиболее нежен в первые три месяца беременности, и в этот период все наркотики могут вызвать поражение органов. „Степень этих повреждений зависит от дозы, частоты употребления и состояния здоровья матери. Наркотики, употребляемые в последние месяцы беременности, обязательно вызовут синдром отмены и психические расстройства. Первичные симптомы абстинентного синдрома исчезнут, но в школьном возрасте у ребенка могут появиться нарушения концентрации внимания и трудности в обучении“, – объясняет доктор Палусте.

„Если вы посмотрите на разные группы наркотических веществ, синтетические опиоиды, такие как фентанил, имеют относительно более тяжелые последствия. Так называемый „наркотик высшего общества“ кокаин вызывает, скорее, аномалии систем органов, из-за которых беременность часто прерывается“, – добавляет она.

Несмотря на все это, дети наркозависимых родителей обычно растут физически здоровыми. Хотя они и испытывают тяжелый период абстиненции, но последующее умственное развитие в основном соответствует возрасту.

По словам доктора Палусте, алкоголь оказывает более сильное воздействие на системы органов плода, а повреждение носит более необратимый характер, чем в случае других веществ, вызывающих зависимость. Психическое развитие детей с повреждениями, вызванными алкоголем, может быть значительно ниже, чем у их сверстников. Кроме того, больше детей рождается с повреждениями от алкоголя, поскольку алкоголь более распространен в нашем обществе, чем наркотики.

Почти половина детей алкоголиков страдает фетальным алкогольным синдромом (ФАС). Это общий термин, используемый для описания повреждения плода, вызванного употреблением алкоголя матерью. По мировой статистике количество таких детей составляет от 1,9 до 4 на тысячу новорожденных, а в некоторых странах – даже 6.

„ФАС сначала отражается в своеобразном внешнем виде малыша, в микростигмах на лице, которые распознаются глазом врача. У этих детей часто встречаются пороки сердца, задержка роста и снижение слуха. У них могут быть аномалии зрительного нерва и почек. Как и дети наркоманов, они беспокойны после рождения, и у них развивается абстинентный синдром“, – описывает врач.

Доктор Палусте показывает мне фотографию совершенно нормального, на мой взгляд, малыша и объясняет, по каким признакам врачи могут сказать, что у ребенка фетальный алкогольный синдром.

„Физическое развитие у них обычно совершенно нормальное, они вовремя начинают ходить, но может задерживаться речь и бывает ниже умственное развитие. В будущем у них обязательно будут дефицит внимания и снижение концентрации, что, в свою очередь, предсказывает трудности в обучении, но это еще не означает синдрома дефицита внимания (СДВГ)“, в – добавляет она.

„Даже у взрослого человека внешний вид, свойственный ФАС, узнаваем, особенно для врача, но на улице он в глаза не бросается. Нередко и сами родители малыша имеют внешние проявления ФАС, поскольку алкоголизм часто является так называемой наследственной болезнью в семье“, – вздыхает доктор Палусте.

„В неонатальном отделении Таллиннской детской больницы мы разработали особый порядок действий на тот случай, если в больницу прибудет мать с проблемами зависимости. Мы сообщаем социальному работнику по месту жительства о такой семье и просим его навестить ее жилье, пока мать и ребенок еще находятся у нас. Мы не отпускаем ни одного из этих младенцев домой, пока не проверим, есть ли у него дома отопление и крыша над головой, а также, чтобы предотвратить потенциальные проблемы с насилием, мы выясняем, что за сожитель у его матери.

Перед окончательной выпиской ребенка мы организуем круглый стол с участием специалиста по защите детей из местного самоуправления или районной управы, родителей младенца, их опорного лица (как правило, бабушки, которая должна быть готова позаботиться о детях в будущем, если родитель попадет в цикл зависимости от алкоголя (запой), например) и нас самих, т. е. врачей. Как правило, мы ходим на круглый стол с целью отдать ребенка домой“, – поясняет педиатр.

„Обычно к моменту проведения круглого стола мать с ребенком уже находятся в нашей больнице 2–3 недели, и у врачей сложилось мнение, способна ли мать безопасно растить ребенка. За это время мы получаем довольно хорошее представление о матери, потому что человек с настоящей зависимостью не продержится так долго трезвым в больнице. При подозрении на употребление наркотиков мы проводим токсикологический анализ мочи, а последствия употребления алкоголя сразу же видны и ощущаются“, – добавляет она.

В скандинавских странах дело обстоит так, что матерью с проблемами зависимости занимаются еще до родов (стимулируют обратиться на метадон-заместительную терапию), а после родов направляют из родильного дома вместе с ребенком в специальный приют, где ее поддерживают в отказе от психоактивных веществ и учат самостоятельно справляться с жизнью. У нас нет таких приютов. В Эстонии мать и ее ребенок не могут быть отправлены из больницы в приют, где их будут поддерживать по мере взросления ребенка.

„Принудительного лечения в Эстонии не существует, – говорит доктор Палусте. – Однако в определенных случаях можно поставить мать перед выбором: либо ребенка разлучают с ней, либо она подписывает договор о согласии отправиться на закрытое детоксикационное лечение. Если она нарушит режим, ребенок будет разлучен с семьей окончательно. Такое лечение обычно длится от 6 месяцев до года, и все это время ребенок живет либо в замещающем доме, либо, например, у бабушки“.

„Если подтвердится ежедневное употребление матерью наркотиков или алкоголя, ребенок не отправится из роддома домой. Такая информация обычно выявляется с помощью соседей, семейных врачей и социальных работников. Затем наступает момент принятия решения о том, куда отправится ребенок – к родственнику на опекунство, в приют для малолетних детей или же в новую семью. В любом случае любящая семья – либо семья родственников, либо попечительская семья

 – это наилучший выбор для ребенка“, – утверждает педиатр.

„Если становится ясно, что мать не в состоянии заботиться о своем младенце, специалист Департамента социального страхования начинает поиск попечительской семьи для ребенка, не дожидаясь решения суда касательно родительских прав. Мать может, конечно, сама отказаться от родительских прав через нотариальный акт, и тогда малыш сразу будет готов к усыновлению“, – поясняет врач.

Что следует учитывать при воспитании ребенка с зависимостью?

„Хотя я и не хочу пугать будущих попечительских родителей, но я всегда честно рассказываю им обо всех опасностях. Ребенок наркомана с большей вероятностью будет в будущем умственно дееспособным, но, конечно, не обязательно. Дети с ФАС определенно испытают трудности в школе. В обоих случаях будут и трудности с воспитанием. Однако многое зависит от родителей и от того, сколько они будут заниматься ребенком и насколько осознанно. Перед принятием решения будущие родители должны ознакомиться с соответствующей литературой и по возможности пообщаться с теми, кто уже прошел этот путь раньше. Такому ребенку нужна очень спокойная и стабильная обстановка. По сравнению с замещающим домом, где больше детей собирается вместе и обстановка более шумная, спокойная попечительская семья – это идеальное место для такого ребенка“, – говорит доктор Палусте.

„Стать попечительской семьей для ребенка матери с проблемами зависимости, особенно для ребенка с ФАС, должно быть очень осознанным решением, которое не принимается с большой помпой и поспешностью. И семья должна иметь много времени в будущем. На самом деле нельзя сказать, кому такой ребенок подходит, а кому – нет, поскольку родители растут вместе с детьми и всегда все возможно“, – добавляет врач.

В Таллиннской детской больнице наблюдают за развитием ребенка матери, страдающей зависимостью, до достижения им двухлетнего возраста. С двухлетнего возраста ребенком занимается семейный врач, который направляет его к офтальмологу и на проверку слуха. Скорее всего, ребенку также понадобится поддержка психолога и логопеда, поэтому лучше выбрать такой детский сад, где работает и логопед. Доктор Палусте советует попечительским родителям всегда рассказывать специалистам о предыстории ребенка, чтобы можно было лучше помочь ребенку.

При желании попечительская семья может попросить семейного врача направить ребенка в центр для новорожденных высокого риска при Таллиннской детской больнице для консультации педиатра. Там, при желании, могут получить консультацию и все те попечительские родители, чей малыш с синдромом зависимости после рождения не находился в детской больнице.

„Дети с абстинентным синдромом очень беспокойны после рождения, и в первые дни они могут кричать 24 часа подряд. У них такие же тремор, зуд, слюнотечение и диарея, как и у взрослых, когда те страдают от зависимости. Детоксикация длится в среднем шесть недель. Встреча с новоиспеченными родителями на этом этапе обычно не происходит“, – описывает суровую действительность педиатр. Эти дети могут быть более беспокойными, чем в среднем, до 6 месяцев. „Но и совершенно нормальные новорожденные иногда очень беспокойны, они плачут от болей из-за кишечных газов, а их мамы и папы спят посменно“, – добавляет она.

„Если во время госпитализации для ребенка были найдены новые потенциальные родители, они знакомятся с младенцем в нашей больнице, а затем самое позднее в течение недели решают, хотят ли они стать семьей для него. После положительного решения они целую неделю проведут с малышом в больнице, где их будет поддерживать наш персонал. Для новоиспеченных родителей это обычно первый ребенок, которого они ждали годами. В своей практике я не видела ни одного кандидата в попечительскую семью, который сказал бы „нет“ ребенку, предложенному семье в больнице“, – утверждает доктор Палусте и добавляет, что будущие родители тщательно изучают состояние здоровья ребенка и возможные проблемы, которые ожидаются в будущем, прежде чем принять взвешенное решение.

„Когда новоиспеченные мама или папа берут малыша на руки и нежно разговаривают с ним, улыбаются ему, малыш чувствует то душевное тепло, которое исходит от приемного родителя. Несмотря ни на что, эти младенцы все-таки очень милые, как это свойственно новорожденным, и сразу же могут очаровать своих приемных родителей. Это всегда такой эмоциональный момент“, – описывает доктор, и внезапно эту эмоцию можно ощутить по всему ее кабинету.

Автор: Силья Оя

Департамент социального страхования

Сегодня в Эстонии более 800 детей растут в замещающих, или детских домах. В попечительских семьях воспитываются 150 детей, но потребность в них значительно выше. Многие дети ждут семью. Если вы заинтересованы в том, чтобы стать попечительской семьей,  изучите информацию на странице hoolduspere.ee либо напишите по адресу asendushooldus@sotsiaalkindlustusamet.ee.

Женщина стала матерью в 53 года. „Я сомневалась, что одинокой женщине моего возраста отдадут детей“

14.03.2023

«Дети делают меня гораздо более активной, дети оживляют жизнь», – радуется Грета.

„Мне было за 40, когда я поняла, что я совсем одна в этом мире. Мои родители умерли, братьев и сестер у меня нет. Спутника жизни и детей тоже не было. Я пробовала искусственное оплодотворение, но безрезультатно, пока в конце концов не решилась на усыновление. Я определенно хотела больше одного ребенка, и чтобы разница в возрасте между мной и детьми не была слишком большой. Я хотела, чтобы им не пришлось расти в одиночестве, как мне“, – вспоминает Грета, которой в детстве очень не хватало братьев и сестер.

Грета сомневалась, что одинокой женщине ее возраста вообще отдадут детей. „Я боялась и думала: да кому я, одинокий человек, нужна?“, – говорит она. Вскоре выяснилось, что возраст не помеха, когда дело касается воспитания детей.

Женщине объяснили, что помимо усыновления она также может стать и родителем попечительской семьи, а это значит, что ребенок хотя и живет в ее семье, но законным опекуном является местное самоуправление. Хотя есть шанс, что ребенок вернется в родную семью, это случается редко, и родитель попечительской семьи, если повезет, сможет в конце концов усыновить ребенка. У Греты так и вышло.

„Мне было 49 лет, когда после долгих раздумий я подала заявление, чтобы стать родителем попечительской семьи. Я могла подать заявление и раньше – оно меня ни к чему не обязывает. Может быть, тогда мои двое детей попали бы ко мне раньше и им не пришлось бы так долго ждать в детском доме“, – вздыхает женщина, которая откладывала оформление заявления из-за учебы и работы.

„Во время обучения PRIDE подчеркивалось, что эти дети, находящиеся в ожидании семьи, – необычные, и что внутренне надо быть готовыми к этому. После того, как я прошла обучение, меня познакомили с одним ребенком, которому нужна была новая семья. К сожалению, между нами не возникло хорошего контакта, и на этом нельзя было построить хорошие отношения“, – вспоминает она.

Аксель, которому сейчас 14 лет, поселился у Греты четыре года назад. До этого они познакомились несколькими месяцами ранее в детском доме в родном городе мальчика, где тогда еще 10-летний Аксель жил с рождения. „Семья Акселя отказалась от совершенно здорового сына через несколько дней после родов. В больнице у мальчика начались проблемы со здоровьем – я уверена, что из-за этого отказа. В замещающем доме ждали, что Акселя все-таки заберут домой. Но так не вышло, и в итоге родители отказались от своих родительских прав“, – объясняет Грета, почему для Акселя не начали искать новую семью раньше.

Первая встреча Греты и Акселя состоялась в присутствии официальных лиц. „Я помню, как спросила, могу ли я стать его другом. И я стала его другом – несколько месяцев я ездила на другой конец Эстонии, чтобы навещать его каждые выходные. Однажды он тоже навестил меня. А на Рождество он решил переселиться ко мне“, – говорит Грета и признается, что ребенку было нелегко освоиться в новой среде.

„Он ведь ходил в школу, и с друзьями пришлось расстаться. Он не знал ни слова по-эстонски, хотя в аттестате стояла пятерка“, – вздыхает Грета. Сменить школу посреди учебного года тоже было непросто, но, оглядываясь назад, сейчас это кажется ей единственно правильным шагом. „Сначала я сидела рядом с ним на уроках и переводила, даже взяла для этого отпуск на работе. Позже я нашла ему класс, где вместе учились русские и эстонские дети. Сейчас он уже учится в эстоноязычном классе“, – говорит она.

„Я всегда говорила ему, что он эстонец с русскими корнями. Сейчас, похоже, его это устраивает. В будущем он сможет сам решить, какой он национальности“, – мягко размышляет женщина. Эстонский постепенно стал домашним языком в семье. „Все-таки мой русский не так хорош, и я не хотела учить его ломаному русскому языку. Дома я включаю радио на эстонском языке, чтобы была языковая среда“, – делится она находкой.

Поначалу у Акселя не очень хорошо шли дела в новой школе. Мальчик ругался матом, дрался и не ладил с другими детьми. „Дома он тоже, бывало, матерился, но это было не со зла. Просто он не хотел идти в школу“, – вспоминает Грета, которая вскоре поняла, что Акселю иногда лучше побыть с ней на работе или дома, а не в школе.

„Первые четыре месяца все-таки были сущим адом! Пока я не поняла, что мне не нужно заставлять его ходить в школу каждый день. Потом я и сама успокоилась, поняв, что это не самое главное. У него не было в школе друзей, но с его властным характером он хотел быть в центре внимания. Он у нас как Тоотс из книг Оскара Лутса“, – усмехается Грета.

Однажды в школе произошел острый инцидент, из-за которого Акселя неделю не пускали в школу. „Всю эту неделю мы были дома вдвоем и учились, чтобы не отстать от класса. Не было никаких сомнений, что он на самом деле умный мальчик: голова у него хорошо работает“, – вспоминает Грета, по словам которой дома Аксель стал намного спокойнее.

„Я государственная служащая, и мне не всегда было так уж легко уйти с работы. Время от времени я брала отпуск. Теперь я большей частью работаю в домашнем офисе и в основном бываю дома, когда дети приходят домой из школы“, – рассказывает Грета о своей семейной и трудовой жизни, добавляя, что проблемы теперь утихли. „Разговоры помогли“, – резюмирует она усвоенный ею урок. Прошло полтора года, прежде чем Аксель успокоился и нашел себе друзей.

Однажды ночью Аксель сказал во сне что-то о своей матери. После этого Грете пришла в голову идея, что у сына могла бы быть фотография его биологической матери, и они в конце концов этот снимок получили. „Глядя на Акселя, я вспомнила своего отца, которому было уже за 60, когда он получил фотографию своего отца, убитого на войне. Эта фотография его очень обрадовала“, – вспоминает Грета.

«Смена обстановки повлияла на девочку развивающе. Ей нужна была компания обычных детей, чтобы развиваться».

6-летняя Анна уже год в семье Греты. До этого она три года жила в детском доме со своей сестрой, имеющей порок развития. „До знакомства с ней мне сказали, что ее мать инвалид и что сама девочка тоже не продвигается в развитии. И что ее уже пытались устроить в семью, но не получилось. Я познакомилась с Анной прошлым летом в одном эстонском курортном городке: мы вместе ходили куда-нибудь поесть и в спа-центр, и мы с самого начала нашли общий язык“, – вспоминает Грета.

На обучении PRIDE Грете сказали, что не стоит через какое-то время добавлять к одному ребенку еще одного, поскольку это нарушит только что достигнутый баланс. Но Грете очень хотелось еще одного ребенка, да и Аксель тоже ждал кого-нибудь, с кем можно будет поиграть в футбол.

„Анна часто приезжала ко мне, и я принимала ее в загородном доме, где мы как раз проводили лето. Анну все устраивало, и она хотела начать жить со мной и Акселем“, – вспоминает Грета. Специалисты по защите детей помогли Анне найти школу в городе, и осенью Анна уже пошла в первый класс.

„Смена обстановки повлияла на девочку развивающе. Ей нужна была компания обычных детей, чтобы развиваться. Мне сказали, что она ребенок с нормальным интеллектом, но с задержкой в развитии. И что она, вероятно, не будет сразу же хорошо учиться в школе. Я думаю, что это уже не так – она обязательно станет очень способным человеком“, – радуется прогрессу Анны Грета.

У Анны тоже возникали проблемы с поведением, но довольно незначительные. Первое время 6-летний ребенок вел себя как 3-летний: она не умела одеваться и, если ей что-то не нравилось, бросалась навзничь на пол и извивалась, а играла совсем беспомощно. „Впрочем, с Анной было не так сложно, как с Акселем. Она жизнерадостный ребенок с покладистым характером и сразу же завела в нашем доме подружку“, – признается женщина.

Аксель хорошо принял Анну. Хотя напарника по футбольной команде из Анны не получилось и дети не играют в общие игры, но зато, например, они вместе готовят еду. „Аксель вскоре понял, что ничего не лишится из-за Анны. Каждый из детей проводит со мной свое собственное время“, – объясняет Грета.

Дети называют Грету по имени. Аксель иногда называет Грету „мамой“, а Анна – пока нет. Когда Грета однажды сказала „мой мальчик“, представляя Акселя, Аксель позже спросил ее: „Почему ты меня так представила? Почему ты не сказала: „мой сын“?“. Грете действительно удалось усыновить Акселя.

Анна поддерживает связь со своей биологической матерью, они общаются и время от времени встречаются. На День матери Анна рисует две открытки – одну для своей биологической матери, и другую – для Греты. И это нисколько не кажется девочке странным.

„Я поняла, что статус попечительской семьи не мешает отношениям с ребенком“, – признается Грета и добавляет, что важно досконально узнать историю ребенка, чтобы выяснить, какова его потребность в новой семье – временная или долгосрочная. „Например, у моей дочери мать инвалид, и это не изменится. Вероятно, Анна останется со мной до совершеннолетия“, – объясняет Грета.

Чтобы стать одной семьей, надо быть терпеливыми и спокойными, по мнению Греты. Фокус в общении с детьми заключается в том, чтобы играть с ними. Вы не всегда можете сделать всё сами, да это и не нужно – вместо этого следует просить о помощи. Грете помогала супервизионная группа, а Акселю – психолог.

„Анна принесла в нашу семью радость и волнение. Если бы ее не было, мне бы, наверное, было скучно, ведь Аксель уже такой большой и рассудительный“, – рассказывает Грета о том, что она очень довольна своим решением предложить свой дом двоим детям. „Дети делают меня гораздо более активной, дети оживляют жизнь“, – радуется она.

Более подробную информацию о замещающем попечении и приемном родительстве можно найти на сайте

В Эстонии усыновляют в новые семьи в среднем по 20–30 детей в год, а это означает, что детей, которых можно усыновить, немного. Однако желающих усыновить гораздо больше. В то же время ежегодно в среднем 250 детей, нуждающихся в кратковременной или долгосрочной заботе, разлучаются со своими семьями.

Наилучшей средой для развития и роста ребенка является семья. Какие есть варианты помощи детям?

 – забота о ребенке за пределами его родной семьи в течение краткосрочного или длительного периода. Существует три формы замещающего попечения: усыновление, опека (опекунство) и услуга замещающего попечения. Последняя, в свою очередь, делится на три вида: семейная услуга замещающего попечения в попечительской семье и учрежденческая услуга замещающего попечения в семейном доме и замещающем доме.

 – общий термин, описывающий семью, в которой воспитывается ребенок и которая не включает биологических родителей ребенка или лица, состоящего в браке с биологическим родителем.

 – в результате усыновления между усыновителем и усыновляемым возникают права и обязанности родителя и ребенка, как и в биологической семье. Усыновляющая семья берет на себя пожизненную обязанность безоговорочно заботиться о ребенке. Усыновить можно только несовершеннолетнего, родители которого умерли или полностью лишены права попечительства либо дали согласие на усыновление.

 – законный представитель ребенка, который обязан заботиться о воспитании и содержании ребенка. Опекуну принадлежит как право попечения над личностью, так и право попечительства над имуществом ребенка. Назначение опеки производится в судебном порядке. Опекуном часто являются родственники ребенка, но это также может быть посторонняя семья или местное самоуправление.

 – семья, воспитывающая в своей семье ребенка, рожденного от других родителей, на короткий или длительный срок в сотрудничестве с местным самоуправлением, выступающим в качестве законного представителя ребенка. Семья не выступает опекуном и не усыновила ребенка. Семья подготовлена к тому, чтобы обеспечить надлежащий уход, при этом семья получает материальную и нематериальную поддержку.

 – ранее известное как „детский дом“ место жительства ребенка, где о нем заботятся либо воспитатели, работающие посменно (замещающий дом), либо родители семьи (семейный дом).

Обзор: В 2022 году в попечительские семьи было передано больше детей, чем раньше, но заявлений от новых семей поступило меньше.

23.02.2023

В 2022 году в попечительские семьи было передано 52 ребенка, т. е. на 18 больше, чем годом ранее. Это говорит о том, что доверие местных самоуправлений к попечительским семьям выросло. Однако заявлений от новых потенциальных попечительских семей было на 5 меньше (47 в 2022 г. по сравнению с 52 в 2021 г.). С другой стороны, первичных бесед было на 20 больше, чем в прошлом году, поэтому можно сказать, что интерес к приемному родительству вырос, но семьям требуется время, чтобы принять ответственное решение. Департамент социального страхования получает около двух заявлений от приемных или попечительских семей в неделю, и это не так уж и мало.

Статистическая сравнительная таблица в качестве введения:

В 2022 году группа по оценке семей Департамента социального страхования провела первичные беседы с 209 потенциальными приемными семьями или родителями (для сравнения: в 2021 году было проведено 189 первичных бесед). Самыми активными месяцами с точки зрения первичных бесед были март, июнь и октябрь. Большое количество первичных бесед в марте (33) мы связываем с началом войны в Украине в феврале прошлого года.

Первичная беседа – это первый этап оценки и подготовки семьи, на котором семья и специалист по оценке семей знакомятся друг с другом. Беседы обычно происходят с глазу на глаз в представительствах Департамента социального страхования в Таллинне, Тарту, Нарве, Йыхви, Пярну или каком-либо другом городе. Во время беседы семья рассказывает о своей мотивации и заинтересованности, и главный специалист Департамента социального страхования подробно знакомит членов семьи со всеми этапами процесса оценки и подготовки семьи, их целями, а также объясняет, как начинается и чем заканчивается оценка. Также он разъясняет семьям на примерах, какие дети нуждаются в приемных родителях. Чтобы помочь семье принять решение о том, готовы ли они подать заявление, после первой встречи семьям предлагается прочитать и изучить веб-сайт www.hoolduspere.ee (если они еще этого не сделали) и обсудить дома те спорные ситуации, которые оценщик семей приводит в пример на встрече.

После первичной беседы семья решает, подавать ли заявление в Департамент социального страхования, чтобы стать попечительской семьей и пройти соответствующее обучение.

Всего в прошлом году в Департамент социального страхования было подано 131 заявление: 47 заявлений от попечительских семей, 43 заявления об усыновлении и 41 заявление об усыновлении внутри семьи. Больше всего заявлений поступило из Харьюского и Ида-Вируского уездов, и в 2022 году больше всего детей было размещено также в Харьюском и Ида-Вируском уездах. Большинство людей, подавших заявление, родились в 1980-х годах, но самый старший из них родился в 1959 году, а самый младший – в 1995 году. Восемь семей в качестве своего языка общения указали русский язык.

Мы рады, что в 2022 году свой дом нашло больше детей, чем годом ранее, – это показывает, что выросла готовность семьи принять детей старшего возраста, детей с особыми потребностями, а также братьев и сестер. Это говорит и о том, что доверие местных самоуправлений к попечительским семьям также выросло, и что в семьи передается больше детей.

Мы разумеется рассчитываем на рост количества новых заявлений, на то, чтобы у нас было достаточно семей, готовых предложить ребенку родной дом. В то же время это должно быть продуманное решение. Семьи, которые принимают в свою жизнь и в свое сердце ребенка от других родителей, должны быть уверены в своем решении. Если вспомнить, что мы получаем фактически по два заявления от приемных или попечительских семей в неделю, учитывая небольшой размер Эстонии, может быть, это не так уж и мало?

Сами семьи отмечают, что на них влияют различные кризисы при принятии решения: COVID-19, война, экономическая нестабильность — все это заставляет задуматься, готов ли человек взять в семью еще одного ребенка.

Такая разница между первичными беседами (209) и фактическими заявлениями (131) является нормальной. Скорее, разница возникает за счет тех, кто интересуется попечительской семьей и усыновлением (однако внутрисемейные усыновители обычно подают заявление сразу после первичного собеседования).

Цель первичной беседы – дать общее представление о детях, которым нужна семья, ожиданиях от будущих приемных родителей и процессе оценки. Цель Департамента социального страхования – не получить заявление любой ценой, а дать семьям пищу для размышлений, чтобы они могли объективно оценить свои ресурсы и свою готовность. Худшее, что может случиться с ребенком, живущим в приемной семье, – это то, что его в новой семье не хотят видеть и не любят, а то и вовсе бросают. Иногда семьям требуется много времени, чтобы подготовиться и созреть: например, только недавно одна семья, побывавшая на первоначальном собеседовании 16 месяцев назад, подала в Департамент социального страхования заявление об усыновлении. Также нормально и то, что кто-то так никогда и не подает заявление.

По состоянию на конец 2022 года в регистре находятся следующие семьи, кого признали подходящими:

• попечительских семей – 34,
• усыновителей – 78.

В регистре попечительских семей в основном находятся семьи, готовые к здоровым, одиноким (в крайнем случае, двум) малолетним детям. Однако дети, которые ищут себе семью, очень разные – они могут быть любого возраста, и у них может быть большая потребность в помощи из-за инвалидности или длительной травмы, перенесенной в раннем детстве. Поэтому так называемый «профиль» семей и детей может не пересекаться.

Сведение вместе детей и семей требует коллективной оценки (возможностей, готовности обеих сторон, вариантов получения поддержки и т. д.). Мы всегда ищем семью, подходящую для ребенка, а не наоборот. Каждый случай, каждый ребенок и история каждой семьи очень разные. Поэтому тут неприменима простая арифметика, как если бы мы просто отдавали детей, проживающих в замещающих домах (ранее их называли– «детскими домами»), в готовые для этого семьи.

Очень большую роль и ключевое значение для того, чтобы дети нашли себе подходящую семью, играют опекуны детей, то есть местные самоуправления. Важно, чтобы детей, разлученных со своей биологической семьей, как можно скорее направляли жить в попечительские семьи; про детей, уже проживающих в замещающих домах, также нельзя забывать – для них тоже нужно продолжать поиск своего нового дома и собственной семьи.

В этом вопросе Департамент социального страхования поддерживает местные самоуправления и помогает им – мы помогаем при сведении вместе детей и семей, при выборе наиболее подходящей семьи из регистра, и консультируем по дальнейшей поддержке семей через наши опорные услуги.

Всегда стоит пытаться найти семью даже для тех детей, для которых это на первый взгляд кажется невозможным. Например, в 2022 году свое жилье нашли братья и сестры из двух семей (по 3 человека из каждой семьи), которые долгое время жили в замещающем доме, при этом некоторые из них были уже подростками. Семью обретали и дети с недостатком здоровья. Если сегодня подходящей семьи не находится, то, возможно, такой она будет признана завтра.

В регистр усыновителей попадают семьи, основная мотивация и желание которых – быть родителями. Они не готовы сталкиваться даже с отдаленной возможностью возвращения ребенка в биологическую семью или поддерживать связь между биологическими родителями и детьми. В регистр усыновителей включены семьи, ждущие скорее дошкольников и без нарушений здоровья.

В регистре усыновителей много семей, поскольку в Эстонии мало детей, кого можно усыновить.  Усыновление предполагает, что ребенок является сиротой или его родители полностью лишены попечительских прав. Однако таких детей в наших замещающих домах немного. В большинстве случаев право попечительства биологических родителей таких детей ограничено. В этом отношении мы также призываем опекунов детей, то есть местные самоуправления, постоянно пересматривать статус права попечительства над детьми и, при необходимости, снова обращаться в суд, например в ситуациях, когда связь между биологическими родителями и детьми полностью нарушена.

Что в это время происходило в Эстонии и в мире

2022 год также войдет в историю как год, когда Россия начала войну в Украине. Помимо страха перед войной, неуверенность жителей Эстонии в будущем усугублялась инфляцией, экономическим спадом и энергетическим кризисом. Коронавирус, который начал распространяться в 2020 году, также никуда не исчез.

По данным Департамента статистики, уровень рождаемости в Эстонии в 2022 году был рекордно низким, составив всего 11 588 человек. Это на 1550 человек меньше, чем в 2021 году, и это самый низкий показатель с тех пор, как в 1919 году статистика рождаемости начала публиковаться в ее нынешнем виде. По сравнению с 1919 годом разница составляет около 7000 рождений. Сто лет назад, в 1923 году, родилось почти на 11 000 детей больше, чем в прошлом году.

В 2022 году Эстонское национальное телерадиовещание (ERR) при поддержке Департамента социального страхования выпустило на телеканале ETV новый документальный сериал на эстонском языке «Koduteel», посвященный детям, оставшимся без заботы своих биологических родителей, и семьям, которые дарят таким детям домашнее тепло и любовь. А на телеканале ETV+ вышел второй сезон русскоязычной версии сериала «Koduteel» под названием «Домой». Перед Рождеством приглашенный ведущий программы «Очевидец» (Pealtnätgija).

 Иво Линна посетил попечительские семьи, а на телеканале Kanal2 транслировалась программа «Добро пожаловать в ряды попечительских семей!»

В 2022 году попечительские семьи делились своим опытом в нескольких передачах Викеррадио «Хувитая» (Huvitaja)

 и в русскоязычном цикле передач  «Ребенок ищет семью»  на Радио 4.

Интервью с попечительскими семьями и специалистами в этой области были опубликованы в журналах Pere ja Kodu, Anne & Stiil и Eesti Naine, а также в газетах Postimees, Õhtuleht, Pealinn и Saarte Hääl. Все эти истории можно найти на сайте hoolduspere.ee

Самыми популярными историями (у некоторых из них количество читателей достигло 60 тысяч) были следующие сюжеты:

В сотрудничестве с Тартуским университетом и Таллиннским университетом Департамент социального страхования организовал два семинара по теме замещающего попечения, в которых приняли участие социальные работники нового поколения, то есть студенты. Кроме того, было проведено несколько небольших дискуссионных кружков и киновечеров, и всё это – с целью тронуть сердца людей и представить тему приемного родительства.

Департамент социального страхования продолжил рассылать начатый годом ранее  информационный бюллетень по замещающему попечению

 для семей и специалистов в этой области. В 2022 г. было разослано семь информационных бюллетеней, а количество получателей бюллетеня за год увеличилось более чем на 700 человек (с 1000 до 1780 получателей).

Подводя итог, можно сказать, что, принимая во внимание все вышеизложенное, интерес к тому, чтобы стать попечительской семьей, в Эстонии значителен. Интерес вырос, но такое важное решение, как принятие ребенка в семью, требует времени, и к такому важному решению нельзя относиться легкомысленно.

Надежда Леоск: «Никогда не поздно найти для ребенка семью!»

23.02.2023

«Я слышала истории о том, что подростки больше не хотят переходить из замещающего дома в попечительскую семью, но это не так. Только недавно я получила подтверждение, что они действительно этого хотят и ждут в глубине души. Всем детям в жизни нужен безопасный взрослый, которому можно доверять»,

–

 говорит Надежда Леоск (на фото).

Мои родители приехали в Эстонию в 1970-е годы из Башкортостана. Мать, которая была химиком, направили работать в лабораторию Кундаского цементного завода, а отец, с которым они уже были парой, приехал вслед за ней и тоже нашел здесь работу. Мой брат родился в Эстонии, а через три с половиной года родилась и я. Я жила и росла в Кунда, пока мне не исполнилось 18 лет. Я ходила в русскую школу – в основную школу в Кунда и в гимназию в Раквере. В кругу моих знакомых в основном были русскоязычные люди. Я выучила эстонский язык только в подростковом возрасте, когда у меня появились и друзья эстонской национальности.

Оба моих родителя из многодетных семей, где очень важны близкие отношения с родственниками. Они важны и для меня. В старые времена, когда еще были живы мои бабушка и дедушка, мы часто навещали своих родственников в России, но, к сожалению, не в последнее время. На сегодняшний день мы поддерживаем связь с нашими близкими через интернет. 24 февраля, когда Россия напала на Украину, было для меня очень болезненным днем. Мне хотелось спрятаться под одеяло: казалось, что я отвечаю за происходящее, словно я должна что-то предпринять. Сейчас я думаю, что то, что происходит, ужасно и несправедливо, но я не несу ответственности за тех, кто делает эти жуткие вещи. Я несу ответственность за свои действия и свою семью, и моя роль состоит в том, чтобы сохранять и передавать правильные ценности.

Я считаю себя эстонкой русско-чувашского происхождения. Мой отец по национальности чуваш, а мать, насколько мне известно, русская. Хотя ее мать – моя дорогая бабушка – почему-то была маленькая, темноволосая и слегка раскосая, так что, видимо, кровь у нас очень смешанная. Гражданство Эстонии не досталось мне автоматически, и мне пришлось сдавать на него экзамен еще в школе. Я не стыжусь того, откуда родом мои предки – наоборот, тема корней для меня очень важна. Я всегда говорю своему 12-летнему сыну, отец которого эстонец, что он имеет право чувствовать себя тем, кто он есть – и эстонцем, и русским одновременно. Важно, чтобы он знал и помнил свое происхождение. В этом ему помогают рассказы историй, которыми занимаюсь я сама, а также его отец, бабушки и дедушки.

Больше всего, конечно, моя семья, мои родители и брат, но также и моя бабушка, которая дожила до 92 лет – она обладала хорошей памятью и любила рассказывать истории из прошлого. Я помню своего учителя психологии из Раквереской русской гимназии. К сожалению, он умер очень молодым, в свои 30 с чем-то лет, и это была большая трагедия. Он был первым, кто рассказал мне о мире социальной работы. Он был очень мил и поддерживал меня, и он служит мне примером для подражания.

Тот самый учитель. По совету отца и по примеру мамы я тоже поступила на химический факультет Технического университета, но это так и осталось запасным вариантом. Я принялась изучать социальную работу на Педагогическом семинаре Таллиннского университета, а в самом начале 2000-х попала на учебную практику в детский дом. Это был очень практический опыт обучения. Позже я продолжила учебу в Тартуском университете и получила степень магистра в области социальной работы и социальной политики.

По окончании учебы на Педагогическом семинаре я уже работала в одном детском доме, расположенном в здании мызы под Таллинном. Всего там было 26 детей, но, к сожалению, не было ощущения семьи. Все-таки это было учреждение, такой типичный детский дом со своим графиком дежурств и тому подобным. Это был не дом как жилье, и я постоянно чувствовала, что так быть не должно. Это было мое первое глубокое погружение в мир замещающего попечения.

Я навсегда запомню ту семилетнюю девочку, родителей которой лишили родительских прав – они никогда не навещали своего ребенка. Но этой маленькой девочке нужно было так много поцелуев и объятий, прежде чем уснуть! Мне тогда был 21 год и я только что сама вышла из детского возраста, и я подарила ей их столько, сколько смогла. Детям это казалось таким несправедливым – расти в такой «коммуне» без семьи.

Помню, что в этом детском доме была повариха, еда которой детям не нравилась, и они предпочитали целый день есть один хлеб. В то время я была молода и воинственна и вместе с другими молодыми коллегами, похожими на меня, несмотря на все сомнения руководства, добилась разрешения иногда готовить еду самостоятельно вместе с детьми. Детям тоже очень понравилось делать это вместе, даже несмотря на то, что наша выпечка иногда подгорала. Эти совместные занятия создавали приятное ощущение дома.

Подростки этого детского дома собирали ягоды в лесу, чтобы заработать на карманные расходы. Я помню их ведра, полные черники. К сожалению, связь с этими детьми я не сохранила, они были отправлены в другие учреждения после закрытия того детского дома, и я тоже ушла на другое место работы. Было бы здорово встретиться с ними или хотя бы узнать, как складывается их жизнь!

После этого я какое-то время работала социальным педагогом для несовершеннолетних девочек с проблемами зависимости в Таллиннском центре защиты детей. Там я заметила, что девочки, которые ушли от нас после 9-месячной социальной программы, возвращались в ту же среду, где начались их проблемы. Тогда-то у меня и появилась идея пойти работать в сферу защиты детей, чтобы больше заниматься родителями детей, ведь изменения должны происходить в той среде, где ребенок растет и развивается.

Он научил меня тому, что нужно не зацикливаться на предрассудках, а стоять рядом со своим клиентом, пытаться смотреть на вещи его глазами и стараться понять. Клиент ничем не хуже вас, и вы не выше его как человек, но вы можете быть для него поддерживающим примером для подражания. В то же время эта работа также научила меня тому, что где-то есть предел, за которым я должна быть в состоянии взять на себя ответственность. Если перепробовано все возможное и ничего не получается, а ребенок страдает, то необходимо принять решение о разлучении ребенка с семьей. Это было очень разнообразное и развивающее «путешествие». Признаюсь, я стала лучше понимать процессы, происходящие в семьях, когда сама стала мамой.

С 2008 по 2015 год я был работником по защите детей в районной управе Нымме. Дома, которые я посетила в тот период, варьировались от настоящих замков до лачуг. Я помню одну мать из того периода, которая кричала на своих детей. Однажды я сказала ей, что понимаю, что она чувствовала, неся этот груз в одиночку, и она заплакала, стала рассказывать свою историю и тянуться за помощью. Это была победа! С того момента мы были в одной лодке.

С детства я верила в людей и в то, что решения есть всегда. Иногда дело заходит слишком далеко и это тяжело, но независимо от того, кем был мой клиент, – алкоголиком или наркоманом, я ни разу не подумала, что я лучше его или в чем-то выше его.

Я не думаю, что я была спасительницей мира, но я была тем, кто помогал находить решения и надежду даже в трудных ситуациях, таких как разлучение детей с их семьями. Даже сегодня, будучи семейным терапевтом, я не учитель и не врач – моя роль заключается в том, чтобы помогать замечать и видеть паттерны отношений и поведения, создавая связи. Если мы видим что-то, что мы хотим изменить, мы также и можем добиться изменений. Нельзя забывать, что в центре этой работы находится благополучие ребенка, а самым важным человеком для ребенка является родитель или другой важный взрослый.

До сих пор, когда попадаю в Нымме, у меня все еще сохраняется хорошее чувство, и я хочу сходить в тот домик в лесу, где я когда-то работала.

К сожалению, у нас до сих пор сложился негативный имидж работы по защите детей. Эта работа очень тяжелая, и работники по защите детей перегружены нынче даже больше, чем раньше. Но эта работа не для всех – и, если вы чувствуете, что эта работа не для вас, не стоит ею заниматься. Я встречала работников по защите детей с холодным отношением, психологически выгоревших… Конечно, нужно беречь себя и устанавливать границы, но также нужно уважать своего клиента и верить в него, иначе невозможно делать эту работу, превращаясь в камень.

Система замещающего попечения сильно изменилась. Если раньше усыновление было делом каждого уезда и потенциальные усыновительские семьи ходили от уезда к уезду, чтобы поведать свою деликатную историю, то теперь достаточно обратиться в Департамент социального страхования, к одному специалисту. В настоящее время существует единая система оценки и подготовки для попечительских семей, которую координирует департамент. И мы всё больше и всё более открыто говорим в обществе о приемном родительстве!

На сегодняшний день замещающие дома, или «детские дома», как их называли в прошлом, представляют собой семьи, в которых не более шести детей. Но, к сожалению, не везде есть атмосфера семьи. В некоторых замещающих домах в комнатах немного не прибрано, но зато на душе очень тепло, ведь дети там резвятся и обнимаются, а в других местах это похоже на казенное учреждение – в доме порядок, но, к сожалению, нет теплого чувства дома. Но каждому ребеночку нужно ощущение дома – чувство принадлежности к этому месту.

При выполнении работы по защите детей человек должен получать много так называемой «еды», то есть поддержки – его нельзя оставлять наедине со своими проблемами. Я знаю, о чем говорю, но я не потеряла веру. Я также склонна к переутомлению: раньше я приносила домой много работы, мне было трудно соблюдать границы, но теперь я знаю, что вы должны устанавливать границы сами. Я должна заботиться о себе, чтобы быть рядом с моим ребенком. Осознание приходит с возрастом и опытом.

Когда в 2016 году вступил в силу новый Закон о защите детей, был создан отдел по защите детей (на сегодняшний день он превратился в большой отдел по благополучию детей), куда подыскивали людей с практическим опытом. Поскольку личностное развитие и рост всегда были очень важны для меня, я решила выдвинуть свою кандидатуру – вот так я и получила работу в Департаменте социального страхования. Сначала моей работой было консультирование работников по защите детей по всей Эстонии, во время которого я поняла, насколько разные у них бытовали практики.

Я помню, как однажды мы ездили в одну небольшую волость в связи со сложным делом, где, к нашему удивлению, присутствовал и сам старейшина волости, который хотел лучше разобраться в ситуации. Я как раз рисовала генограмму семьи на стене, когда старейшина воскликнул: «Почему мы говорим об одном ребенке, когда в этой семье, как я вижу, пятеро детей!?». Это был момент победы, поскольку это заметил сам человек. С этого момента можно было двигаться в направлении изменений в сотрудничестве.

Потом в какой-то момент было решено, что организация усыновления перейдет в ведение Департамента социального страхования, и я вместе с другими членами команды приступила к подготовке этого перехода. Это было очень захватывающее время, мы исследовали и вместе учились тому, как найти специалистов по оценке семей и как оценивать семьи в целом. Было важно создать систему с учетом тех практик, которые работали до сих пор.

Нам очень помогли психолог Майе Салум с опытом проведения семейных исследований усыновителей, а также инструктор по обучению PRIDE Тийна Кивирюйт с опытом организации усыновления и другие специалисты, имеющие большой опыт в сфере усыновления и замещающего попечения.

Это было очень увлекательное время для меня, и вся команда была хорошо мотивирована. Помню, как в 2017 году я впервые пошла рассказывать об этой реформе по телевизору – меня трясло, и я думала, что умру от страха, но это был очень приятный опыт!

В 2018 году оценка приемных семей также перешла в ведение Департамента социального страхования, так же, как и единая система. В этот же период происходило и создание регистра попечительских семей. В настоящее время сеть людей в этой сфере очень широка, в нее входят семьи, которые делятся личным опытом, родители и воспитатели, молодежь, воспитывающаяся в приемных семьях и замещающих домах, а также специалисты в этой области – руководители и члены организаций, поддерживающих семьи, и работники по защите детей при местных самоуправлениях.

Тем, что в 2020 году мы с вами и Бригиттой (Давидянц – ред.) запустили информирование о замещающем попечении и приемном родительстве. Не то, чтобы все остальное было неважным, но наше общение стало продвигаться вперед очень быстрыми темпами, и нам поверили, сказав: «действуйте!». Цели были поставлены, но при этом у нас были развязаны руки, и мы могли придумывать, как и что делать. Мы попали в печатные СМИ, на радио и телевидение, познакомились с огромным количеством новых людей – молодежью, выросшей на замещающем попечении, в усыновивших, опекунских и попечительских семьях, а также специалистами, работающими в этой сфере.

Это такое мощное чувство, когда ты действительно начинаешь понимать этот мир. И еще это мощный опыт, когда вы видите, как эта тема доходит до людей. Одно дело, когда моя собственная мама говорит, что так приятно видеть, что тема попечительских семей освещается в СМИ. И другое дело, если меня заметят люди, никак не связанные со мной.

Что же касается достижения целей – чтобы у нас было больше попечительских семей – я с этим смирилась и поняла, что это не такое уж и быстрое дело, а скорее долгосрочная деятельность. То, что тема приемных родителей освещается в средствах массовой информации, и общество становится более осведомленным, является большим достижением. Однако, публикуя истории попечительских семей, мы также отмечаем и особо выделяем те семьи и тех специалистов в этой области, которые делают очень большую и важную работу.

Меня до сих пор удивляет, как долго и как многократно дети иногда остаются в приютах для маленьких детей или курсируют между приютом и своим домом. Так почему же мы такие нерешительные?

Как бывший работник по защите детей я знаю, что необходимо проделать большую работу с родителями ребенка и сетью их поддержки. Нужно искать людей, которые были бы опорой для неумелых родителей. Как правило, родители любят своих детей, и чаще всего проблемы возникают из-за некомпетентности и неумелости.

И надо помнить, что после того, как будет принято решение о том, что ребенка разлучают с семьей, и он попадет в учреждение (замещающий дом – ред.), дело этим не заканчивается. «Никогда не поздно найти для ребенка семью!» «Я слышала истории о том, что подростки больше не хотят переходить из замещающего дома в попечительскую семью, но это не так. Только недавно я получила подтверждение, что они действительно этого хотят и ждут в глубине души. Всем детям в жизни нужен безопасный взрослый, которому можно доверять. Я общалась с одним молодым человеком, который в 17 лет ушел из замещающего дома в семью, и другие молодые люди, выросшие с ним в одном замещающем доме, сказали: «Вам так повезло!». Мы все должны трудиться над тем, чтобы таких историй было больше, и чтобы было больше попечительских семей. Ответственность за это несет каждый из нас, потому что эти дети – дети всех нас.

С детьми надо говорить. И что еще более важно, детей нужно слушать. Недавно я разговаривала с 28-летней женщиной, выросшей в замещающем доме, которая вспоминала: «Когда я была маленькой, я был хорошим ребенком, тихой мышкой, но никто не знал, какая война на самом деле происходила во мне». Ребенку нужно давать выговориться. И личный комфорт специалиста не должен перевешивать благополучие ребенка.

То, что у нас больше нет типовых детских домов, где все дети одеты одинаково и имеют одинаковую прическу. Понятно, что ребенок, выросший в замещающем доме, хотя и отличается непростым прошлым, не является каким-то другим ребенком. Ситуация сложная, но все-таки это обычный ребенок со своими потребностями, радостями и заботами, своими мечтами. Мне кажется, что нынешняя система гораздо больше ориентирована на ребенка, чем раньше, и я надеюсь, что она будет продолжать совершенствоваться.

Конечно, мы говорили об этом дома – мой ребенок же знает, какой работой занимается мама. Сложная предыстория детей меня не пугает, я верю, что справлюсь, но понимаю, что с моим нынешним быстрым темпом жизни время для этого еще не пришло. Если я возьму на себя эту ответственность, то у меня должно быть время, потому что время очень важно для ребенка. В противном случае это было бы безответственно. Сейчас я стараюсь уделять больше времени своему ребенку.

Когда я бываю в замещающих домах, у меня всегда возникает ощущение: «Боже мой, какие замечательные дети!», так бы и говорила с ними и обнимала их, но в то же время я знаю, что если я приму это решение и предложу дом одному из них, я должна буду полностью посвятить себя этому.

Прошлым летом на собрании приемных родителей одна мать сказала мне: «Вы же прилагаете усилия, но по-другому». Тогда я подумала, что действительно, сегодня еще не время для этого, но, может быть, оно настанет завтра.

Сейчас такой момент, когда у меня смешанные чувства – волнение и предвкушение продвижения вперед, но с другой стороны – чувство сожаления, как будто что-то оставляю позади. В то же время я знаю, что есть еще люди, которые продолжают работу в этой сфере, и любовь к этой области остается в моей душе.

Несколько лет назад я погрузилась в семейную терапию (как учебу, так и практику), поскольку у меня было много вопросов о самой себе, а также из-за моей работы в сфере защиты детей – я чувствовала, что мне нужно больше знаний. В прежние времена я не могла себе представить, насколько сильно на нас влияют наши родные семьи и как вообще работает семейная система.

Теперь я начну координирую психологическую консультацию в Таллиннском семейном центре, где на сегодняшний день семьи с детьми в Таллинне могут бесплатно получать услуги психолога и семейного терапевта.

Кроме того, отныне я еще и обученный семейный примиритель, и я планирую помогать разводящимся родителям найти общий язык ради детей. Я тоже имею личный опыт развода и знаю, что это непросто, но в то же время, пока есть желание двигаться к переменам, решения есть всегда.

Я считаю, что моя работа с семьями является еще и профилактикой – я могу способствовать благополучию детей таким образом, чтобы их родители могли справиться со своей ролью.

Цикл передач «Ребенок ищет семью», вышедший в эфир Raadio 4. Автор и ведущая Юлия Лукашенкина.

https://podcasters.spotify.com/pod/show/sotsiaalkindlustusamet/episodes/54-e1iq1sf/a-a7vavg2

Вступительная передача о приемном родительстве и детях, которые нуждаются в любви и заботе.

r4.err.ee/1608445061/rebenok-iwet-semju

Случается, что дети остаются без родителей. Причины, по которым это происходит, могут быть разными. В Эстонии порядка 800 детей живут в замещающих домах. Но каждый ребенок нуждается в любви, заботе и поддержке настоящей семьи. Не всегда возможно ребенка усыновить или взять под опеку. Но существует такая форма родительства, как попечительство. В передаче «Ребенок ищет семью» мы поговорим о том, кто такие попечители, кто может ими стать, что ждет семью, которая решается взять ребенка на попечение, и главное — о любви, которую взрослые люди могут дать детям, и об ответственности, которую они могут взять на себя ради этих детей.

Первая часть: Почему дети остаются без опеки и заботы родителей?

r4.err.ee/1608452816/rebenok-iwet-semju

Гости студии помощник мэра Кохтла-Ярве Алёна Казакова и советник Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надежда Леоск рассказывают: Почему дети остаются без родительской заботы? Могут ли дети вернуться к биологическим родителям? Куда отправляются дети, которые не могут жить в кровной семьи и как им подыскивают новый дом? Ведущая — Юлия Лукашенкина.

Вторая часть: Детские приюты и кризисные попечительские семьи.

r4.err.ee/1608467072/rebenok-iwet-semju

В фокусе внимания детские приюты и кризисные попечительские семьи. Гости студии: социальный работник Таллиннского детского дома Татьяна Михитарян, специалист по защите детей Наталия Андрейчук и советник Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надежда Леоск.

Третья часть: Как живут дети в семейных и замещающих домах?

r4.err.ee/1608482369/rebjonok-iwet-semju

Воспитатель с большим стажем Юлия Полякова (Таллиннский Детский Дом) рассказывает о том, какой же он, сегодняшний детский дом семейного типа и как живут дети в детском доме.

Четвертая часть: История бывшего воспитанника детского дома.

r4.err.ee/1608497903/rebjonok-iwet-semju

Расставание с родной семьей — тяжелое испытание для ребенка. Вот почему так важно найти дом, где ребенок будет в безопасности, где он встретит поддержку и понимание. Истории детей и подростков, нуждающихся в замещающем попечении, очень разные. У каждого из них своя личная история утрат, своя боль. Очень важно, чтобы на этом сложном пути ребенку повстречались люди, которые подарят ему свое внимание, заботу и любовь и окажут поддержку в сложные моменты жизненного пути. В этом выпуске герой передачи – бывший воспитанник детского дома Михаил — поделился своей не по-детски сложной историей.

Пятая часть: Семья — лучшая среда для гармоничного развития ребенка.

r4.err.ee/1608513071/rebjonok-iwet-semju

Казалось бы, нынешние детские приюты, дома семейного типа или замещающие детские дома дают детям, растущим вне кровной семьи, всё необходимое — заботу, тепло, уход. Там дети чувствуют себя как дома. Однако, для гармоничного развития ребенку нужна семья. Настоящая семья. Нужен конкретный взрослый, который будет всегда рядом. Почему? Могут ли приемные родители заменить родных маму и папу? В чем отличие биологической семьи от кровной? Об этом, а также о том, какие существуют варианты приемного родительства, шел разговор в этом выпуске. Гости передачи — приемная мама, преподаватель школы для будущих приемных родителей PRIDE, руководитель организации «Осознанное родительство» Инна Клаос и советник Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надежда Леоск.

Шестая часть: Кто может стать приемным родителем?

r4.err.ee/1608529657/rebjonok-iwet-semju

Кто может стать приемным родителем? С чего начинается путь человека, который решил усыновить или взять на попечение ребенка? Может ли человек, не состоящий в отношениях, стать приемным родителем? Что ожидает человека или семью на этом пути: встречи со специалистами, оформление документов, специальное обучение? Кто и как будет поддерживать семью после того, как придет приемный ребенок? С кем родители могут делиться радостями и горестями?

Об этом рассказали главный специалист Департамента социального страхования Ольга Васина и преподаватель школы PRIDE и специалист, сопровождающий приемные семьи, Инна Клаос.

Седьмая часть: История семьи. Усыновители.

r4.err.ee/1608544882/rebjonok-iwet-semju

Есть люди и семьи, у которых любви, энергии и сил так много, что они готовы их с кем-то разделить. И этот кто-то — ребенок. Ребенок, у которого нет родителей, нет близких, которые могут о нем заботиться. Ребенка, у которого больше нет родных, можно усыновить. Как становятся усыновителями? Какой путь для этого нужно пройти? Как строятся отношения с новым членом семьи? В передаче приняли участие мама-усыновитель, мама троих детей, преподаватель в школе для будущих приемных родителей PRIDE и представитель организации «Осознанное родительство», оказывающей приемным семьям поддержку и опорные услуги, Екатерина Керри, а также советник Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надежда Леоск.

Восьмая часть: История семьи: опекуны.

r4.err.ee/1608559849/rebjonok-iwet-semju

Порой так случается, что родители ребенка не могут больше о нем заботиться. И тогда ответственность за воспитание берут на себя его родственники или близкие люди. Могут ли бабушки и дедушки, тети и дяди, а иногда старшие братья и сестры заменить маму и папу? В чем состоят роль и обязанности опекунов? Кто оказывает семье опекунов и ребенку поддержку? Какой путь нужно пройти, чтобы стать опекуном? Об этом мы поговорили с Евгением — дедушкой, который по воле жизненных обстоятельств стал опекуном 7-летней внучки, и Инной Клаос — преподавателем школы PRIDE и специалистом, сопровождающим приемные семьи.

Девятая часть: Кто такой попечитель?

r4.err.ee/1608574099/rebjonok-iwet-semju

Кто такой попечитель? Какие отношения выстраиваются в попечительской семье между приемными родителями и ребенком? Какую связь сохраняет ребенок и биологические родители? Кто поддерживает семью попечителей?

Об этом рассказали мама-попечитель Нина и советник Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надеждой Леоск.

Десятая часть: Нужно ли приемному ребенку знать о своих корнях?

r4.err.ee/1608589891/rebjonok-iwet-semju

Если ребенок растет в приемной семье, у его приемных родителей может возникнуть вопрос, а нужно ли рассказывать ребенку о его биологической семье. Эти сомнения обоснованы страхом. Страхом услышать, что раз родители не родные, то они не любят его так, как любили бы кровные мама и папа. Страхом потерять ребенка, который уйдет искать биологическую родню. Страхом, что правда о биологической семье может ранить душу ребенка. Так нужно ли ребенку знать о своих корнях? Что следует рассказывать? И почему? Об этом мы поговорили с приемной мамой, преподавателем школы для будущих приемных родителей PRIDE, руководителем организации «Осознанное родительство» Инной Клаос и ребенком, который растет в приемной семье.

Одиннадцатая часть: Дети с особыми потребностями — мифы и реальность

r4.err.ee/1608604432/rebjonok-iwet-semju

У детей, переживших разлуку с кровными родителями, в душе глубокая рана. Все приемные дети нуждаются в особом внимании приемных родителей. Но среди этих детей есть те, кто по состоянию здоровья и развитию отличаются от обычных детей. Таким детям требуется особенная забота приемной семьи, а также помощь компетентных специалистов.

Много ли таких детей? С какими переживаниями и проблемами сталкивается приемная семья, в которой растет особый ребенок? Кто поддерживает семью и ребенка?

О мифах и реальности мы поговорили в последнем выпуске передачи «Ребенок ищет семью!» с советником Департамента социального страхования по вопросам попечительства Надеждой Леоск и мамой-попечителем ребенка с особенностями здоровья.

Подкасты Департамента социального страхования:

#31 История семьи Анны… путь к приёмному родительству

Своей интересной и трогательной историей о пути к приёмному родительству с нами делится Анна. «Вся жизнь моя готовила меня к тому, чтобы я стала приёмным родителем… Мы встретили ребёнка, который запал в душу!», признаётся Анна.

#16 Родительский путь вместе с ребенком

Психолог Маргарита Керсон-Саулис делится своими мыслями и опытом в работе с семьями и детьми. Посыл Маргариты – не оставайтесь наедине со своими вопросами или возможными переживаниями, обращайтесь к специалисту. Психолог не дает оценок, он поможет семье увидеть возможные решения.

Все родители на каком-то этапе нуждаются в совете и поддержке, потому что мы не рождаемся родителями, мы ими становимся, и этот путь совсем не простой.

Послушайте и другие аудио-передачи Департамента социального страхования!

Наместница короля Сету Анжелика Гомозова воспитывает ребенка, которого впервые увидела во сне

23.02.2023

НОВАЯ ЖИЗНЬ: для мальчика хутор открыл много нового. Он знает, что может жить там у своей мамы Анжелики, пока не вырастет. Фото: Кристьян Рейнвеэ

В жизни Анжелики Гомозовой (42 года) в этом году произошли два больших события – в начале лета она стала мамой шестилетнего мальчика, а через несколько месяцев была избрана наместницей короля Сету («верховной посланницей», или Ülemsootska). «Я боялась, что мне не дадут ребенка, поскольку я была одинока. Но это не стало препятствием», – говорит Анжелика о том, как попечительской семье справиться с трудностями на начальном этапе.

Как стать главой народа сету? Чтобы начать с самого начала, придется рассказать о том, как мужчина из Печорского уезда сделал предложение женщине из народа сету. А именно, Александр, происходивший из помещичьей семьи с десятью детьми из деревни Мыла Печорского уезда, начал искать себе жену. Он спросил священника, может ли тот кого-нибудь порекомендовать. Священник порекомендовал Ольгу Тарна из Лухамаа. Говорит: «Пойдем со мной смотреть будущую невесту». Вот так они и посмотрели, двое мужчин в перелесках, как Ольга пашет землю одна на вороном коне, да еще и сама такая красивая… В следующий раз Александр уже пришел делать Ольге предложение. Так познакомились бабушка и дедушка Анжелики, которые начали вместе заниматься хозяйством на хуторе в Лухамаа. В их семье родилось трое детей.

Спрятанное наследство

Валентине было 12 лет, когда умерла ее мать Ольга. Сестра и брат были еще младше, 10 и 8 лет. Александр растил троих детей один. Хозяйство было большое и богатое, но Александр не мог найти такой новой хозяйки, которая к тому же была бы хорошей кандидатурой в качестве матери.

Ольга могла вспахать землю одна на лошади и родила троих детей. Фото: из частной коллекции

Однажды, когда Валентина уже сама стала матерью, она пошла в церковь на День поминовения усопших, и на следующую ночь ей приснилось, что на чердаке спрятан ком ткани с чем-то внутри. Утром она отправилась искать сокровище, увиденное во сне, и позвала с собой свою дочь Анжелику, которой на тот момент было 10 лет. Именно дочь нашла на чердаке сверток из красной ткани, перевязанный красной нитью.

В свертке обнаружилось бабушкино ожерелье, первые два ряда ее серебряного шейного украшения. Ольга же спрятала там эти драгоценности от невзгод Второй мировой войны. Никто точно не знает, куда делся весь комплект украшений – ведь у Ольги были серебряные украшения, покрывавшие ее от шеи до пупа. Ходят слухи, что часть его была разграблена советскими солдатами, а другая часть (в виде денег от продажи) помогла пережить войну.

Ребенок, увиденный во сне

Родившейся в Таллинне Анжелике был один год, когда ее мать Валентина решила изменить свою жизнь и вернуться к своим корням в Сетумаа, «землю народа сету». Анжелика жила и росла как единственный ребенок и представитель пятого поколения жителей хутора, основанного ее прадедом. Анжелика вернулась в родной город, чтобы изучить гостиничный менеджмент, а оттуда на пять лет уехала в Англию, где сначала стала официанткой, а затем менеджером ресторана с двумя звездами Мишлен.

После большого экономического кризиса Анжелика вернулась в Эстонию и много лет работала в Таллинне в сфере общественного питания (кейтеринга). Зарплата была хорошая, но дом был как будто в двух местах – в Таллинне и в трех с половиной часах езды от него, у эстонско-российской границы, где матери и дяде нужна была помощь по ведению хуторского хозяйства.

В начале кризиса, вызванного пандемией коронавируса, Анжелика планировала поехать отдыхать на Филиппины, но, когда рейс отменили, она восприняла это как знак и решила вернуться на родной хутор – как и ее мать за 40 лет до этого.

Детей у Анжелики не было, спутника жизни в то время – тоже. «Однажды мне приснилось, что я предлагаю жилье одному ребенку. Это было такое реалистичное видение, которое я не забыла», – вспоминает Анжелика, которая и раньше руководствовалась в своей жизни увиденным во сне.

Сначала женщина думала об усыновлении, но во время обучения PRIDE для подготовки приемных родителей она передумала и решила, что готова стать попечительской семьей. Та или иная форма родительства на самом деле не меняет отношений с ребенком.

В апреле 2021 года Анжелика написала Брит Колпаковой, специалисту по попечительской семье и усыновлению в Южном регионе. «Уже в середине апреля у нас состоялась онлайн-встреча, и я смогла записаться на осеннюю группу обучения PRIDE», – описывает Анжелика начало своего пути как родителя.

«После обучения мы всей группой принялись ждать. Это была зима и время повальной пандемии коронавируса. Время от времени я сама писала Брит и спрашивала, но у нее не было ни одного ребенка, которого она могла бы предложить мне. Однако в феврале ситуация изменилась, и стали поступать сообщения о том, что есть дети, которым нужна семья», – вспоминает Анжелика.

Встреча в день рождения

Антон (имя ребенка изменено) был первым ребенком, ожидавшим семью, которого Анжелика встретила лицом к лицу. «Однажды мне позвонили из Департамента социального страхования и сказали, что такой мальчик, которого я хотела, ждет меня в приюте. Ранее я изъявила желание стать родителем ребенка в возрасте 5–9 лет, вне зависимости от пола ребенка и домашнего языка, поскольку я еще и по-русски говорю благодаря папе», – делится Анжелика.

«В ходе обучения говорилось, что при знакомстве с ребенком надо прислушиваться к своей интуиции. Зная это, я и пошла на первую встречу с Антоном, в глубине души опасаясь того, как пойдет наше общение. В этот день Антону исполнилось шесть лет. Он съел подаренную шоколадку за один укус. В общем, он был в немного диком и эйфорическом состоянии. Он безостановочно прыгал, не мог стоять на месте, но при этом показался очень веселым и общительным ребенком, и мне это очень понравилось», – вспоминает Анжелика.

Они встречались еще несколько раз, потом Антон приезжал к Анжелике в гости на выходные, чуть позже – на неделю, а потом остался по-настоящему. Это было желание самого мальчика. «Антону сразу же стало нравиться здесь, у нас. Ведь он вырос в маленькой квартирке, и основными его «нянями» были телевизор и планшет (компьютер), а на хуторе много места, и можно свободно бегать», – говорит Анжелика, которая управляет туристическим хутором на расстоянии 500 метров от пограничного перехода Лухамаа.

Ребенок, который ничего не ел, кроме булки с маслом

С первого года жизни Антон мотался между домом и приютом. Так и получалось, что когда ситуация дома накалялась, ребенка отвозили в приют, и наоборот – снова возвращали домой, когда появлялся луч надежды, что все наладится. Его мать-одиночка с трудом могла позаботиться о ребенке после тяжелой эмоциональной травмы, последующей депрессии и наркомании.

«По поведению и развитию Антона было видно, что им не занимались и что он очень нерегулярно посещал детский сад. Он не умел делиться игрушками, поскольку не смог научиться этому в детском саду. Он как следует не говорил, потому что с ним недостаточно говорили. Я не всегда хорошо понимала, что он говорит. За столом он вообще не мог спокойно сидеть. Сначала он ничего не ел, кроме булки с маслом. Ведь раньше ему часто приходилось самому себя кормить, а бутерброд для ребенка сделать несложно», – вздыхает Анжелика.

Пинал собаку, чтобы самому было не так больно

Прошли месяцы, прежде чем Антон начал понимать, что ему больше не придется отправляться в приют. Мальчик время от времени спрашивал Анжелику, когда ему надо будет вернуться, но всегда получал ответ: «теперь твой дом здесь». Однако вместо того, чтобы успокоиться, эмоции у ребенка только разгорелись, настолько велика была перемена в жизни.

Анжелика признается, что иногда у нее появлялась мысль отказаться от ребенка. Последней каплей стала агрессия Антона к домашним животным – он начал пинать собак. Анжелика испугалась, что это может быть какое-то психическое заболевание. На самом деле внутренняя боль ребенка была настолько велика, что он не умел проявить ее иначе, кроме как причиняя боль тем, кто слабее его. Насилие закончилось, когда беременная карликовая такса Берта в качестве предупреждения укусила Антона за нос.

НОВАЯ ЖИЗНЬ: для мальчика хутор открыл много нового. Он знает, что может жить там у своей мамы Анжелики, пока не вырастет. Фото: Кристьян Рейнвеэ

В разговоре с ментором выяснилось, что боль ребенка вызвана тоской по матери. «Он, должно быть, надеялся, что, если он будет вести себя как можно хуже, мы отвезем его обратно в приют, и там он сможет снова увидеть свою мать», – анализирует ту ситуацию Анжелика. Она добавляет, что на самом деле никто не мешал матери встречаться с сыном. Проблема сейчас заключается в здоровье матери.

Переломный момент

«Каждый день мы медленно двигались к улучшению, но самым большим поворотным моментом стала середина июля, – вспоминает Анжелика. – Поведение Антона резко начало улучшаться». Ребенок также начал нормально есть. «Он любит фарш и даже селедку. Он с удовольствием пробует новые вкусы, например ананас, который он никогда раньше не видел», – радуется Анжелика. «Я благодарна маме и дяде, которые поддержали меня. Вместе с мамой мальчик готовит еду, а вместе с дядей приносит куриные яйца из курятника».

Один из щенков таксы Берты остался в семье, и Антон назвал щенка Тялли. Кроме того, на хуторе живет большая овчарка Ребекка. Берта и Ребекка были так названы Анжеликой, которая когда-то назвала своих питомцев так, как хотела бы назвать своих детей.

«Антон любит животных. Теперь он обнимает собак», – делится Анжелика. Помимо животных, Антону нравятся трактор, квадроцикл и баня-бочка. «Тут столько нового для него! Я ему с самого начала объяснила, что одному в лес ходить нельзя, там полиция. В каком-то смысле так и есть, у нас же здесь есть пограничники – мы живем у границы с Россией. Я знала, что он несколько раз убегал из приюта, и беспокоилась, что он может оказаться в России. Мы вместе обошли границы хутора, он увидел пограничников и вертолет, пролетающий над головой, и это помогло. Я вообще больше не беспокоюсь, ведь я точно знаю, где он гуляет с собаками или овцами», – объясняет Анжелика.

«Антон – совершенно здоровый во всех отношениях ребенок и на самом деле смышленый мальчик. Его отставание в развитии произошло из-за того, что его забросили, а не из-за умственной отсталости. Сейчас мы вместе учимся читать и писать, а также упражняемся в раскрашивании книги-раскраски. Он уже знает буквы и цифры и, надеюсь, в следующем году пойдет в школу. Только вот усидчивости добиться сложно, но мы тренируем ее каждый день», – делится Анжелика.

Антон называет Анжелику по имени. Мальчик знает, что останется у Анжелики до тех пор, пока не вырастет. «Я надеюсь и усыновить его, хотя это мало что изменит. Сейчас я для него попечительская семья, вот и все. Отношений с ребенком это не меняет», – утверждает Анжелика.

Мать жизни и наместница короля

С августа Анжелика является наместницей короля Сету, что означает добровольную почетную должность, которая включает в себя несколько сотен встреч и визитов в год. «Теперь я наместница бога Пеко на земле и приветствую иностранных гостей в нашей волости, – объясняет она. – На самом деле я не планировала выдвигать свою кандидатуру, я же была сосредоточена на ребенке, оплачиваемой работе и туристическом сезоне, но община попросила, и я не могла ее разочаровать».

НАМЕСТНИЦА БОГА ПЕКО: Анжелика с августа является представительницей короля Сету. Фото: Альдо Лууд, Õhtuleht

Победа на выборах, да еще такая сокрушительная, стала для Анжелики большим сюрпризом. Выборы наместницы короля проходят таким образом, что люди собираются и выстраиваются в шеренгу перед своим любимым кандидатом. В какой-то момент перед Анжеликой стояло 260 человек – на 100 человек больше, чем перед кандидатом-соперником. «Затем женщины начали петь мне, а Тоомас Валк начал играть на гармони. Я должна была давать интервью, благодарить всех прежних королей и мастеров, а также сидеть за королевским столом, который, кстати, раньше я накрывала вместе с моей матерью», – описывает она.

В тот же день у Анжелики был день рождения, и дома ждали гости. «Первым, кто встретил и обнял меня дома, был Антон», – вспоминает она. «Помимо должности наместницы короля, я рекламирую весь уезд и держу в поле зрения оба здешних культурных пространства – Сетумааа и Вана-Вырумаа. В этом году по работе я проехала 10 000 километров. Я беру ребенка с собой везде. Хотя это не всегда получается, и тогда помогают все близкие, в том числе и отец, который в моем воспитании особого участия не принимал. Я вижу, что Антон также немного сблизил и моих давно разведенных мать и отца. Моя дорогая подруга Аннели время от времени живет у меня и заботится об Антоне, когда я нахожусь за границей по работе», – объясняет Анжелика всю важность сети поддержки.

Хватит места для еще одного ребенка

Несмотря на трудности, с которыми она столкнулась вначале, сейчас она довольна своей материнской жизнью. «Сложности в начале неизбежны, как говорили нам на курсе обучения PRIDE. Со всеми детьми иногда бывает сложно, это мне подтвердили участники тренинга, у которых были и биологические дети. Тем не менее, это обучение было настолько хорошим, что оно могло быть обязательным для всех в рамках гимназической программы», – добавляет Анжелика и хвалит инструкторов Соле-Рийн Сепп и Кюлли Ыйглане.

«К Антону я сразу привязалась, он очень душевно теплый ребенок. Я вижу, как он меня уважает и оберегает. Он как маленькое солнышко», – описывает Анжелика своего сына.

У Анжелики появилось желание предложить дом еще одному ребенку года через четыре, а то и пять. Она советует всем тем, кого посещает такая же мысль: «Не держитесь за идею усыновления, подумайте о попечительской семье как о возможности предложить какому-то ребенку дом и любовь. Я призываю к этому всех! Я тоже боялась, что мне не отдадут ребенка, поскольку я была одинока. Но это не помеха, если у вас есть стабильный доход, а также время и желание заниматься ребенком. Для этого нужны терпение и жизнерадостность».

Интервьюер: Силья Оя, Департамент социального страхования

История была опубликована 2 декабря 2022 года в газете Õhtuleht.

Родитель попечительской семьи подобен матери или отцу

Если ребенок не может расти в родном доме, то он нуждается во временной или долгосрочной заботе за пределами своей семьи.

В усыновившей семье между усыновителем и усыновленным ребенком действуют точно такие же права и обязанности, как и в обычной семье, где мать и отец растят своего биологического ребенка. Усыновляющая семья берет на себя пожизненную обязанность безоговорочно заботиться о ребенке. Усыновить можно только несовершеннолетнего, родители которого умерли или полностью лишены права попечительства либо дали согласие на усыновление.

Опекунской семьей чаще всего является семья близких родственников ребенка. Например, суд решает, что законным представителем ребенка становится бабушка, дедушка, тетя или дядя, которые имеют право и обязаны заботиться о ребенке, находящемся под опекой, и о его имуществе.

Попечительская семья растит в своем доме ребенка, рожденного от других родителей, заботясь о ребенке до достижения им совершеннолетия или временно, пока родная семья ребенка не сможет снова заботиться о ребенке. Законным представителем или опекуном ребенка в этом случае является местное самоуправление. Семья и местное самоуправление подписывают договор, на основании которого семья будет растить ребенка, и который устанавливает, как местное самоуправление будет его поддерживать. Родитель попечительской семьи для ребенка подобен матери или отцу, которые в то же время поддерживают связь ребенка с биологической семьей и другими близкими, исходя из интересов и потребностей ребенка.

Замещающий дом и семейный дом – место жительства ребенка (ранее известное как «детский дом»), где о нем заботятся либо воспитатели, работающие посменно (замещающий дом), либо родители семьи (семейный дом).

В настоящее время в Эстонии в замещающих и семейных домах проживает 784 ребенка. С попечительскими родителями живут 148 детей, которые размещены по 120 семьям. Кроме того, принять ребенка в Эстонии готова 31 семья, прошедшая подготовку. Ежегодно около 250 детей разлучаются со своими семьями. Некоторые из них возвращаются в свою родную семью, но для многих это невозможно.

Если раньше в семьи принимали только малолетних детей, то теперь есть попечительские семьи и для детей младшего подросткового возраста. Большинству из почти 800 детей, проживающих в замещающем или семейном доме, от десяти лет и больше.

Дополнительную информацию можно найти на сайте: www.hoolduspere.ee

Приемная мать Лене: «У меня в семье было 22 ребенка»

15.11.2022

Фото: pexels.com

Лене*, которая предложила семью уже 22 детям, рассказывает о том, что побудило ее пойти на это, и почему дети должны знать, откуда они родом.

Оглядываясь назад, я думаю, что эти дети, похоже, уже были у меня внутри. Пусть я и совершала в прошлом отвратительные поступки – для меня они послужили уроком. И теперь я знаю, что ни в коем случае нельзя брать ребенка в семью, если вы не обговорили это с другими ее членами: со всеми детьми, с вашими родителями, которые станут для такого ребенка бабушками и дедушками. Здесь нужно согласие каждого. Если вы ни от кого не получите утвердительного ответа, в дальнейшем это будет только мешать.

А ссориться со своей родней не стоит. Не бывает так, что все всегда согласны, но связанные с этим страхи можно обсуждать. Например, в одной приемной семье 14-летний сын был очень против. А причина-то была совсем незначительной: мальчик признался, что не может рассказать своим друзьям, откуда в семье двое больших детей.

А что я сделала такого ужасного? Мы тогда были маленькими детьми, мой отец к тому времени уже умер, а я училась в школе. Мама воспитывала нас одна, а потом один год она провела в санатории в Риге с тремя женщинами из Эстонии. И там был еще мальчик из детского дома. Они заботились об этом мальчике и в конце концов договорились, что кто-то из них будет брать его к себе на каждые школьные каникулы. И в итоге этот мальчик стал приезжать к нам каждые каникулы.

А ведь мать с нами не поговорила, разве что, может быть, упомянула, что он детдомовец. А что мы могли об этом знать? Сейчас мне 62 года, а тогда я была школьницей. И однажды на школьных каникулах я дала этому мальчику деньги и сказала, что автобус уходит в это время, так что, пожалуйста, езжай домой. Кошмарный поступок! Я ведь не знала, что своего дома у этого ребенка и не было. В моем представлении я была невероятной героиней – спасла всех моих братьев и сестер, у нас ведь и так была одна мать на шестерых. Это меня и научило тому, что семья всегда должна быть в курсе.

Я пришла к приемному родительству, когда работала в небольшом детском доме

В этот детский дом привозили младенцев. Я всех их забирала к себе домой: я была заведующей и могла это делать. Когда появлялся младенец, о нем заботилась моя семья. Я, конечно, обсуждала это со своими детьми. Сейчас они взрослые, но тогда они были детьми – девятилетняя девочка и 15-летний мальчик. У меня был и муж, ныне уже 14 лет покойный. Они сразу же сказали: «Конечно, мы знаем, что ты туда идешь работать заведующей, и мы не можем тебе мешать, ведь дети – это твоя мечта».

А потом в детдом принесли недельного младенца. И я почувствовала, что невозможно, чтобы такие дети оставались в детских домах – у них должен быть настоящий дом. Так я и стала присматривать за ними, заключив договор попечительстве. У меня была детская кроватка в кабинете, так что даже днем, во время работы, я занималась малышами. Не потому, что я не доверяла своим сотрудникам – иначе я бы и на работу их не взяла. Просто малышу нужен конкретный человек, чьим рукам и голосу он доверяет.

Поскольку биологическая семья и происхождение очень важны для меня, я с самого начала была настроена на то, что дети должны быть, по возможности, возвращены в свою биологическую семью. Если это невозможно, ребенок должен сохранить свое имя. Тогда я не знала, как учесть все эти моменты, но теперь я больше понимаю, что такое семьи, из которых изымают детей. Часто семью оставляют без внимания: дети находятся в безопасном месте, а родителями никто не занимается. Если ребенка забирают из семьи, а родитель сам не обращается за помощью, то так все и останется. Это печально.

Я сказала, что это должен быть дом для детей, а не детский дом

Дети должны учиться на собственном опыте. В детском доме всякий цирк бывал, но я всегда была на стороне детей. И детский дом не равен бесперспективным детям. Например, важно, чтобы ребенок получил образование. Одна девушка учится на стоматолога в Тартуском университете, другая занимается на фортепиано, а третья увлекается борьбой. И я всегда говорю, что если я люблю и поддерживаю ребенка, то возможно все. Когда ребенок видит, что я рядом, то, может, с первого раз он и не справится, зато справится в третий раз, потому что знает, как правильно.

Однажды полиция привезла мне в детский дом трех мальчиков в наручниках. Я сказала: «Вы, что, шутите? А ну, сняли наручники, вам тут не тюрьма!» – «Но они сразу сбегут». А я им: «Ну, сбегут так сбегут, – рано или поздно вернутся». И теперь эти три мальчика – примерные отцы семейств, работают. И нет больше никаких наручников.

Конечно, бывали и у меня неудачи. Однажды, в 2012 году, когда я пришла на прием к психиатру по поводу детских проблем, мне сказали: «Зачем вы взяли этих детей, если теперь ходите жаловаться?» А я на это ответила: «Ох, простите, я, похоже, не туда обратилась за помощью. Я пришла сюда не для того, чтобы жаловаться, как мне тяжело, а чтобы узнать, правильно ли я поступаю».

И больше я в ту дверь не входила – разыскала другого специалиста. Они ведь тоже бывают разные, как и ситуации в жизни. Нужно набраться терпения, ходить и объяснять. Я также обо всем сообщаю работникам службы защиты детей – и когда все хорошо, и когда плохо. Чтобы, если однажды что-то случится, никто не мог спросить: а где же вы были, когда начались проблемы?

У меня было двадцать два ребенка

Я всегда относилась к детям, как к своим родным. Я также не хочу, чтобы малыш оказался в детском доме, потому что, когда я еще работала в детском доме в 2005 году, люди менялись каждый час. А ребенку нужны одни и те же люди вокруг него.

Иногда матери приходится, например, лечь в больницу, и тогда ей некуда девать ребенка. Было и у меня так, что в одной семье трое детей две недели со мной, потом какое-то время дома, а потом – снова две недели у меня, чтобы мама могла лечиться. Это дает ребенку чувство семьи и безопасности. И четверо детей, бывших у меня на попечении, вернулись в свои биологические семьи.

Когда ребенок отправляется от меня на усыновление, думает он и о своей семье: «Я ведь был хорошим ребенком, мама заботилась обо мне, почему ее больше нет?» Ребенок воспринимает это так, что его бросили. И я старалась облегчить этот момент. Ходила с ребенком в гости в будущий дом, чтобы он ощущал себя в безопасности, переезжая туда. Я все же присматриваю за детьми. Мать одного из детей лечилась целый год, ребенок даже не узнавал ее больше. В течение трех месяцев мы ходили в гости в его настоящий дом.

И в итоге ребенок сказал: «Мама, я все же поеду к той тете, она так ждет меня». И мы привезли ему новую кровать из моего дома и маленький столик, многие его вещи прихватили. Прошло еще три месяца, пока мне не позвонила мама: «Знаешь, сегодня он сказал мне «мама»!» Я просто так детей не возвращаю, даже приемной семье не скажу: «Приходите, забирайте». Ребенок должен улыбаться, хотеть на ручки. В одной из приемных семей я для детей теперь бабушка, и мы продолжаем общаться. И это совершенно необыкновенный опыт.

Понятно, что когда дети уходят из твоей жизни, на душе тяжело. Плачу по ночам. Когда отдаю малыша, я каждый час думаю о том, где он сейчас и что делает. Но я осознаю, что делаю это ради него самого. И если я не справляюсь, то обращаюсь за помощью. Но я знаю, что для детей так будет лучше.

Это также сложно для очень молодых приемных родителей. Если у них нет собственных детей, им, конечно, труднее отпустить ребенка. Но всегда следует помнить, что все это мы делаем ради самого ребенка. Мы хотим, чтобы у ребенка был дом. Это нужно четко уложить в своей голове, даже когда сердцу больно. К этому нужно сознательно подготовиться и, если необходимо, принять помощь.

У меня и сейчас двое детей по договору о попечительстве и еще двое под опекой. И их я тоже когда-то взяла с мыслью, чтобы они двигались дальше. Но судебная система не лишила их родителей родительских прав полностью. Одному из детей было четыре дня, когда я забрала его из больницы. Второго я забрала из детского дома, когда ему было четыре месяца, потому что его брат был со мной, и я сказала, что он ведь свой.

Ребенок хочет знать, откуда он родом

Посмотрите, сколько взрослых сейчас ищут свои семьи, братьев и сестер. У меня есть данные о биологических семьях всех моих детей, включая усыновленных. Я всегда говорила, что вы должны быть теми, кто скажет ребенку, что его родили не вы. Что вы приняли их в свою семью. Потому что при усыновлении меняются фамилии. Я и своим детям всегда честно рассказывала.

Ребенок тебе доверяет, и ты должен первым предоставить ребенку полную информацию. Он должен знать, откуда он на самом деле родом. И уж затем можно договориться о том, стоит ли выходить на контакт и как это сделать. Я также никогда ни одному ребенку не говорила плохо о его родителях. Я рассказывала, что они болеют. Все любят своих детей, как умеют или как не умеют.

Знаете, когда я впервые сказала детям, что их папа и бабушка приедут к ним, у детей – одному было четыре, а другому шесть – глаза загорелись по-особому. Они были так счастливы. Прошло две недели, пока мы встретились, а когда мы начали собираться, дети все же не захотели идти. И я обязана была выяснить, почему. Они сказали: «Мама, но мы не хотим от тебя уезжать!» Я успокоила их, что такой договоренности у нас не было. «Мы потом вернемся сюда обратно, просто твои папа и бабушка скучают по тебе».

А вот еще одна замечательная история

Я начала принимать в семью двух малышей, одному из которых было пять месяцев, а другому – год и девять месяцев. И я говорю детям: к нам сегодня приедут две девочки – что скажете, возьмем их к нам в семью? Одна из девочек тут же сказала: конечно, а то у нас все время мальчики, а тогда у нас будет три мальчика и три девочки. Только один из мальчиков сказал, что мы же не можем его взять, это ведь чужой ребенок. Но когда пятимесячный малыш начал плакать, тот же мальчик подошел к нему и сказал: «Не плачь, я твой старший брат и буду защищать тебя!» Так что с того момента, как он увидел ребенка, тот уже и не был чужим!

* Имя изменено

Историю Лене записала Бригитта Давидьянц.

https://tarkvanem.ee/ru/prijemnaja-semja-stati/prijemnaja-mat-lene-u-mena-v-semje-bylo-22-rebenka/

Опыт попечительской семьи из Таллинна: как появление ребенка изменило их жизнь

Ребенок ждет семью

В Эстонии насчитывается около 800 детей, которые не могут расти в своей родной семье. Причины могут быть разными: внезапная болезнь родителей, проблемы с зависимостью и другие жизненные трудности. К счастью, у нас есть немало заботливых семей, которые открыли свои сердца и предложили кров детям, оказавшимся в таких обстоятельствах. Однако количество детей, нуждающихся в замещающем попечении, в разы больше.

Расставание с родной семьей – тяжелое испытание для ребенка. Вот почему так важно найти для него дом, где ребенок будет в безопасности, где он встретит поддержку и понимание. Иногда новый дом ребенку могут предложить его родные, но это не всегда возможно. В этом случае именно попечительская семья может временно или на длительный срок обеспечить ребенку домашнее тепло и любовь.

Посмотри небольшие фильмы, в которых своим опытом делятся попечительские семьи, подарившие заботу и любовь детям, которые не могут расти в своей родной семье. Фильмы рассказывают, с какими радостями и переживаниями сталкиваются попечительские семьи, и что дает этот опыт ребенку и всей семье.

https://tarkvanem.ee/ru/prijemnaja-semja/

Истории семей из Эстонии, которые решили подарить свою любовь чужим детям 

Ирина Петрова

11 февраля 2021 08:40

Pilt on illustreeriv

Foto: Anni Õnneleid

Ежегодно в детских домах Эстонии проживает порядка 800 детей. При этом не все эти

дети

 могут быть усыновлены или удочерены. Поскольку их мамы и папы не справляются с воспитанием, но формально не лишены родительских прав, единственный шанс для таких ребят на полноценное детство — попасть в попечительскую семью. Что это такое и как живут такие семьи — узнала

”МК-Эстония”

.

 

Этими историями поделились живущие в Эстонии семьи. Но в целях защиты интересов данных семей все имена изменены.

Все оказалось иначе

Виктор и Нелли женаты давно, но по состоянию здоровья родных детей у них нет. Прожив вместе около 15 лет, они приняли решение стать приемными родителями малышу, который в этом нуждается.

”Моя супруга из многодетной семьи, где шестеро детей. Поэтому уже лет в 19, на заре наших отношений, она говорила, что вне зависимости от того, сколько у нас будет родных детей, мы обязательно возьмем ребенка из детского дома, — рассказывает Виктор. — Поскольку своих биологических детей у нас, как оказалось, не может быть, усыновление стало естественным следующим шагом”.

Но произошло все не так быстро, как думали будущие родители. Они признаются, что иначе представляли себе процесс усыновления. Первую информацию они получили на консультации в

Департаменте социального страхования

. И если раньше супруги думали, что приедут в детский дом, заберут ребенка и продолжат жить в привычном укладе, то все оказалось не так.

 

”После консультации мы поняли, что надо решить некоторые вопросы, чтобы с приходом детей в семью не возникало каких-то нюансов, касающихся свободного времени, жилья. Мы с супругой к своим 33 годам достигли достаточно многого в плане карьеры, и у нас встал выбор: либо мы продолжим, как говорится, вкусно кушать и сладко спать, либо займемся чем-то серьезным, — говорит Виктор. — И мы решили, что Нелли уволится, когда появятся дети, а я поменял работу, из-за чего доходы стали где-то в полтора раза меньше”.

Специалист Департамента социального страхования провел исследование семьи — это была длинная и глубокая беседа о семье, привычках, традициях у Виктора и Нелли дома. Затем на протяжении трех месяцев семья проходила программу обучения для будущих родителей PRIDE. В нее входили лекции, учебные материалы, выполнение домашних заданий и индивидуальные встречи с преподавателями. Параллельно с этим процессом Виктор и Нелли посещали групповые встречи для приемных семей, которые проводила НКО ”Осознанное родительство”. На встречах семьи, которые уже воспитывают приемных детей, делятся опытом, рассказывают об успехах и проблемах, с которыми им пришлось столкнуться.

 

Где один, там и двое

”Мы изначально планировали взять двоих детей, но хотели сначала одного, а потом второго, не сразу обоих, — делится Нелли. — На приеме в Департаменте социального страхования вы говорите, к чему готовы в плане приемного ребенка, а к чему нет. Это может касаться здоровья, возраста, особенностей развития. Специалисты должны понимать ваш родительский ресурс и ваши предпочтения. Мы хотели ребенка до пяти лет, по здоровью мы почти на все были согласны, пол не имел значения”.

Нелли отмечает, что не родители выбирают ребенка, а ребенку подбирают подходящую семью.

”Когда заканчивается обучение PRIDE, родители идут на последнее интервью в департамент, где их спрашивают, в какой регистр они хотят встать — только на усыновление или на попечение тоже. Как только мы попадаем в регистр попечителей, специалисты опеки во всех самоуправлениях нас видят, — объясняет Виктор. — Органы опеки смотрят, какие родители есть и на что они согласны. В соответствии с действующим в Эстонии Законом о защите личных данных, когда для ребенка находят родителей, им немного рассказывают о нем: возраст, рост, цвет волос, общее физическое состояние, интересы. Какая-то общая информация дается, и родители должны принять решение. Это все происходит до первой встречи с ребенком”.

 

Первая встреча, добавляет мужчина, подготавливается тщательно, потому что сам приход посторонних людей в детский дом, знакомство — это вселение надежды, и желательно, чтобы не было отказа.

Виктор рассказывает, что с попечением, на котором ребенок может находиться до 18 лет, есть две сложности: во‑первых, надо поддерживать связь ребенка с биологическими родителями, во‑вторых, возможно, что ребенок когда-то вернется в биологическую семью. Этот риск обсуждается еще в процессе подготовки родителей. Они с женой в силу возраста и отсутствия кровных детей решили, что согласны на попечение — если вдруг ребенок вернется в биологическую семью, то будут поддерживать с ним связь и будут попечителями нуждающимся в семье другим детям.

”Нам предложили на попечение сразу двоих детей, 4 и 2 года, родные братья, а родных не разделяют, — говорит Виктор. — У них есть мама, которая по состоянию здоровья не может воспитывать их, отца нет. Встречи детей с мамой организует местное самоуправление, а проводит третье независимое лицо. В нашем случае местное самоуправление подписало договор с ментором нашей семьи. На встречах мы не играем все вместе, мама общается с детьми в присутствии ментора, а мы находимся в стороне”.

Первые успехи

Мальчики росли в классическом детском доме, старший прожил там три года, и из-за этого развитие у малышей шло не так быстро, как у детей, растущих в семье.

”После знакомства с ребенком родители ездят к нему регулярно, налаживают контакт. Также дети знакомятся с их будущим домом, есть совместные выезды куда-то на прогулку. Период перехода в семью в любом случае не может быть легким: у ребенка есть свои привычки, любимая кровать, а мы для них чужие люди. Это вызывает у детей повышенную нервозность. Ребенок сам не может это объяснить, но по его действиям это видно: резкие движения, резкие броски, необоснованные слезы с истерикой. На подготовке это обсуждается. Если бы у нас не было подготовки, общения с другими семьями, мы понаделали бы много ошибок, растянув по времени адаптацию”, — считает Виктор.

Он рассказывает, что сначала проводили все время только вчетвером, отгородившись от остального мира, чтобы дети могли к ним привыкнуть.

”За год у нас очень хороший прогресс, исходя из того, что видят наш ментор, специалист по защите детей и врачи. Например, были у врача, и он был удивлен, что это приемные дети. Разница между приемной семьей и биологической в том, что ребенок, какие бы ни были отношения в биологической семье, ищет глазами родителя. Если теряет, то начинает плакать, бегать, искать. Приемные дети так не делают на первом этапе, это появляется позже. Вот мы уже пришли к этому, дети называют нас ”мама” и ”папа”, а биологическую маму — ”мама Алла”, — делится мужчина.

Будет ли попечение успешным для всех сторон и особенно для детей, зависит от двух вещей, добавляет он. Первая — сотрудничество с органами опеки: получение информации о ребенке, о его здоровье, установление порядка встреч и т. д.

 

”У нас никаких проблем с этим не было, все было очень слаженно. Но, если бы было иначе, это осложнило бы весь процесс и хороший конечный результат, — констатирует Виктор. — И второе — ментор. Одинаковых попечительских семей не бывает. Наличие ментора важно потому, что это независимое мнение со стороны. Мы являемся заинтересованной стороной, хотим мы этого или нет, биологические родители тоже заинтересованы в своих детях. Поэтому нужен третий человек, который будет смотреть за тем, как меняются дети, что для них лучше”.

Самый важный год

История Татьяны с мужем чем-то похожа — они больше 10 лет пытались завести ребенка, несмотря на то, что никаких медицинских проблем врачи не находили. Так как не было выявлено проблемы, на решение которой можно было бы бросить все силы, супруги поняли, что, возможно, родных детей у них не будет никогда, и поэтому задумались о приемном малыше.

”Не помню, кто это озвучил, мы как-то сразу поняли, что это наш следующий шаг. Мы ничего не знали о приемных детях, среди наших знакомых ни у кого такого опыта не было, — рассказывает Татьяна. — Первым шагом была консультация в Департаменте социального страхования, где нам объяснили, что есть два варианта: усыновление и попечение. Во время исследования семьи специалистом департамента у нас дома мы были твердо уверены, что наш вариант — только усыновление. Потому что мы морально не были готовы к тому, что ребенок может вернуться в биологическую семью”.

Поскольку PRIDE-обучения пришлось ждать год, Татьяна с мужем регулярно посещали групповые консультации, проводимые НКО ”Осознанное родительство”, на которых были семьи, воспитывающие приемных детей. Там они и стали больше узнавать о попечительстве.

”Мы узнали, как детки попадают в семью, как они живут, как приемные родители справляются. Наше мнение о попечении стало меняться. Стало понятно, что такие дети ничем не отличаются от тех, которых сразу усыновляют. Они тоже достойны жить в семье, достойны быть любимыми. И ничего страшного, что у них есть биологические родители. Наоборот, они, мне кажется, счастливые дети — у них обычно две мамы и два папы”, — делится Татьяна.

Она вспоминает, что новость о том, что курсов придется ждать год, сильно расстроила пару, которая и так уже потратила много времени в попытках завести ребенка.

”Но мы поняли, когда этот год прошел, что хорошо, что он у нас был. За это время наши представления о попечении поменялись очень сильно. Знания, полученные в течение года, перевернули всю картину сознания. Очень важно, когда ты начинаешь узнавать о приемном родительстве изнутри. Были групповые консультации, затем курсы PRIDE. И после этого мы были 100% убеждены в том, что подаем документы и на попечительство”, — заявляет новоиспеченная мама.

С первого дня вместе

Татьяна говорит, что пожелания насчет пола ребенка не было, хотелось только исключить тяжелые заболевания. Что касается возраста, они с мужем ждали малыша до трех лет.

”До последнего подписания анкету можно менять. Такое может быть: прошло время, родители что-то передумали, это нормально, — отмечает Татьяна. — Прошла пара месяцев после подачи заявления, и нам позвонили. Это было ожидаемо, но очень неожиданно в то же время. И теперь у нас девочка, причем с первого дня рождения. Нам позвонили за день до предполагаемой даты родов. Через два часа после родов я уже была в больнице. Такое случается очень редко, но это наш вариант. Первый день мы были втроем: биологическая мама, я и наша общая дочка. Поскольку кровная мама физически не могла заботиться о ребенке, то я ей помогала. Потом мы неделю пробыли с малышкой в роддоме и уехали домой. Сейчас девочке месяц”.

Из-за карантина встреч с биологической мамой пока нет, но Татьяна общается с ней напрямую, отправляет фотографии и видео.

”Мы настолько приняли эту ситуацию до, когда прорабатывали тему попечительства, что сейчас она не приносит какого-то дискомфорта. Когда ты становишься попечителем, ты тоже родитель. Ребенок живет у тебя дома, ты так же сильно его любишь, заботишься о нем… Есть общение с биологической мамой. У нас замечательная мама. По состоянию здоровья она не может ухаживать за ребенком и растить его, но она так же его любит и переживает. Бояться этого точно не надо”, — уверяет Татьяна.

Она добавляет, что оформление документов было легким, супругам не приходилось ходить по инстанциям и собирать бумаги.

”Со стороны государства все было для нас подготовлено, мы только успевали подписывать. С нашей стороны нужно было лишь сходить и получить справки от врача. У нас электронное государство, поэтому все остальное легко и быстро можно получить в электронном виде, — отмечает Татьяна. — Самое сложное и важное — это работа над собой до принятия окончательного решения. Не торопиться с ним, быть честным с самим собой в вопросе соответствия желаний личностным и семейным возможностям, эмоциональным и материальным ресурсам. Убедиться, есть ли сеть поддержки людей, готовых помочь в любую минуту словом и делом. Семья и близкие должны быть соратниками с самого начала пути к родительству”.

Когда ребенок уже в семье, добавляет новоиспеченная мама, поддержка понимающих людей необходима, потому что приемное родительство — это тройная ответственность: перед кровной семьей, перед обществом и перед собой.

”Для нас сетью поддержки стали члены нашей семьи, наша группа PRIDE, которая ”дышит с нами одним воздухом” и с которой мы в ежедневном контакте, наши кураторы и все родители, с которыми мы встречаемся на групповых консультациях. До принятия решения стать родителем необходимо ходить на групповые консультации и обязательно пройти PRIDE-обучение. Это самое сложное, но никак не документация. Ну и время — это тот ресурс, который затрачивается на все это”, — подводит итог Татьяна.

Русским детям — русские семьи

”В детских домах есть детки, родители которых лишены родительских прав — в этом случае их могут усыновить или удочерить. И есть детки, родительские права мам и пап которых приостановлены. Причины могут быть разные: это далеко не только зависимости от пагубных привычек, но и невозможность заниматься воспитанием ребенка, например, по состоянию здоровья, — рассказывает советник Департамента социального страхования Надежда Леоск. — Все ситуации индивидуальны, и каждому ребенку подбирается подходящая семья, которая не просто прошла все необходимые этапы обучения, а будет наилучшим вариантом конкретно для этого малыша”.

Надежда Леоск отмечает, что конкретных критериев по выбору семьи нет, все, от возраста до материального положения, рассматривается комплексно.

”Пожалуй, категорический отказ могут получить только те пары, у которых имеются наказания в уголовном порядке или ценности и представление о воспитании ребенка расходятся с общепринятыми. В остальном все индивидуально. Например, семью, которая потеряла ребенка и хочет заполнить пустоту, могут направить сначала на проработку своей ситуации. А паре, чей возраст уже не позволяет вырастить и ”поднять на ноги” младенца, могут посоветовать подумать о том, чтобы позаботиться о подростке”, — объясняет советник департамента.

Что касается языка, добавляет Надежда Леоск, стараются исходить из того, чтобы эстоноязычные дети шли в эстонские семьи, а русскоязычные — в русские. Таким образом легче поддерживать связь с биологической семьей и воспитывать ребенка в его культуре. Но бывают и исключения, когда родители из другой культурной среды все равно могут обеспечить детям связь с их корнями.

”Вообще, все вопросы между биологическими и попечительскими семьями решаются посредством органов опеки. Назначение встреч, желание уехать куда-то с ребенком — все это можно обговорить. Попечительские семьи всегда на связи с менторами и такими же родителями, так что без поддержки не остается никто”, — констатирует Надежда Леоск.

Top of Form

Bottom of Form

 

Приемные семьи. Мифы о приемном родительстве и приемных детях.

Встречаясь с семьями, желающими стать приемными родителями, мы часто сталкиваемся с мифами о приемном родительстве и о детях, нуждающихся в семейном устройстве.